Джурица Лабович - Грозные годы

— Что ты хотел мне сказать? — спросила Хайка, когда они вышли из дома.

— Нам никак не удается остаться наедине... Я хочу тебя попросить...

— О чем? — удивленно посмотрела она на него.

— Думаю, было бы лучше, если бы ты перешла в другую роту.

— Я так и знала!

— Ты не согласна?

— Боишься, что мы погибнем вместе, как Ратинацы? Но... может быть, так будет лучше?..

Гаврош молча покачал головой.

— А ведь я так радовалась, что осуществились мои мечты, что мы наконец-то вместе... — Хайка грустно улыбнулась. — Мне казалось, что уже ничто и никогда не сможет нас разлучить... Я думала... — Ее голос прервался.

Гаврош сдался:

— Ладно, считай, что я тебе ничего не говорил. Это я так... Пока мы живы, ничто и никогда не должно нас разлучить.

Хайка кивнула.

— Ведь вдвоем легче, правда? — прошептала она, взмахнув длинными ресницами, и улыбнулась.

— Да, мы будем вместе! — твердо сказал Гаврош.

Рассветало. Во дворе соседнего дома ротный повар Пера хлопотал около большого кипящего котла — готовил партизанам завтрак.

— А ну-ка, Хайка, красавица наша, подойти, сними пробу! — крикнул он.

Хайка улыбнулась Гаврошу и легко сбежала с крыльца. Гаврош постоял еще немного, потом вернулся в дом.

В непрекращающихся боях партизаны хорошо изучили тактику немцев, приобрели опыт борьбы. Большую помощь им оказывали местные жители, снабжавшие их продовольствием. Народ видел в партизанах своих освободителей, и его нельзя было запугать ни концлагерями, пи расстрелами...

Два приземистых черных «мерседеса», натужно гудя, медленно взбирались в гору по заснеженной дороге. Впереди и позади машин ползли два танка, по бокам ехали мотоциклисты. Машины поднялись на вершину горы, где в окружении многолетних сосен стоял небольшой каменный домик, наполовину занесенный снегом. Неподалеку было установлено шесть горных орудий, то и дело нарушавших тишину гор громкими залпами.

Из первой автомашины вышел генерал Бадер, из второй — сопровождавший его генерал Турнер. На обоих была длинные кожаные пальто, сапоги, фуражки с высокими тульями. На их лицах застыло надменное выражение.

Небритый сутулый майор, командир артиллерийского дивизиона, подбежал к Бадеру и, вытянувшись, отдал честь.

Не дожидаясь, пока он доложит, Бадер взял бинокль и с любопытством стал осматривать горные отроги на юго-востоке.

— Где сейчас находится партизанская бригада? — спросил Бадер у майора-артиллериста, который так и остался стоять по стойке «смирно».

В эту минуту подъехал еще один автомобиль. Из него вышел штурмбанфюрер СС Генрихс в сопровождении адъютанта.

— Господин генерал, — начал докладывать артиллерист, — как вам, вероятно, известно, слева от нас находится горный массив Романия, справа — Гласинац, высокие горы там, вдали, — это Яхорина, правее от нее — Игман, на юго-запад от Игмана...

— Я спросил вас, где находится партизанская бригада! — перебил его Бадер.

Майор растерянно заморгал и сглотнул слюну.

— На дороге, ведущей из Крупаца в Киево, появился противник. Мы отсюда ведем по нему огонь, — с запинкой доложил он.

Бадер опустил бинокль:

— Вижу, что ведете!

— Господин генерал, случилось нечто странное. Вчера вечером мы окружили бригаду, а сегодня утром в котловине не оказалось ни одного партизана!..

— Что же произошло? — сверля майора взглядом, спросил Бадер.

— Наша авиаразведка тоже подтвердила, что партизанские колонны вошли в котловину, — продолжал майор.

— Так что же все-таки произошло? — повторил свой вопрос Бадер.

— Утром их там уже не было... Они будто сквозь землю провалились, — пожал плечами сутулый майор.

— Так где же она, эта бригада?

— Не могу точно сказать, господин генерал.

— Кого же вы в таком случае обстреливаете?

— Наблюдатели из частей передают нам по радио данные для стрельбы...

— Значит, стреляете вслепую?

— Но, господин генерал, точное местонахождение бригады нам неизвестно.

Турнер бросил на него уничтожающий взгляд.

Бадер повернулся к Генрихсу, который стоял рядом, дрожа от холода, и смерил его презрительным взглядом. Гестаповец, смутившись, вытянулся по стойке «смирно».

Бадер снова было поднес к глазам бинокль, но тут заметил троих солдат, ведущих связанного крестьянина, лицо которого было в страшных кровоподтеках.

— Кто это? — спросил Бадер.

— Прикидывается дурачком, господин генерал, — ответил один из солдат. — Отказывается говорить, куда ушли партизаны.

— Если отказывается, пристрелите его! — бросил Бадер.

Крестьянину развязали руки, и один из солдат знаком приказал ему бежать.

Крестьянин бросил испуганный взгляд на генералов и, не разбирая дороги, по колено проваливаясь в снег, кинулся вниз по направлению к шоссе, то и дело оглядываясь.

Раздалась автоматная очередь, и крестьянин, раскинув руки, упал лицом в снег.

— Зачем же прямо здесь? — поморщившись, проговорил генерал Бадер.

— Солдат, видимо, неправильно вас понял, — почтительно ответил сутулый майор.

— А вы откуда родом, майор? — спросил Бадер.

— Из Кайзерслаутерна, господин генерал.

— Мне ваше лицо кажется знакомым...

— Так точно, господин генерал! Я две недели находился при вашем штабе.

— В Бухаресте?

— Так точно!

Майор приказал своим артиллеристам зарезать теленка и приготовить хороший обед, чтобы сделать пребывание здесь генералов более приятным. Их разместили в доме, жители которого два дня назад были расстреляны гитлеровцами возле горного ручья.

Низко над горой в сторону Яхорины пролетели три «мессершмитта». Генерал Бадер отметил, что позиция для артиллерии выбрана удачно, а потом выразил желание шумного отдохнуть. Он уже несколько дней пребывал в дурном настроении, поскольку уничтожение партизанской бригады оказалось делом вовсе не простым, и в ярости рвал в клочья радиограммы, сообщавшие, что «партизанской бригаде опять удалось ускользнуть».

— Сколько партизан вы захватили в плен, майор? — спросил он у артиллериста, когда они сидели за столом.

— Ни одного... Впрочем, наш дивизион находится в относительном отдалении от района боевых действий...

— Местонахождение бригады в данный момент неизвестно, стало быть, она в любой момент может нагрянуть и сюда! — усмехнулся генерал Бадер.

— По правде говоря, господин генерал, я бы не удивился...

— Ну а где, по вашему мнению, может сейчас находиться бригада? — спросил Бадер. — Странно, мы все время говорим: «бригада», а ведь по численному составу она лишь немногим превосходит наш батальон.

Майор-артиллерист оказался в затруднительном положении. Он не привык общаться со столь высоким начальством и сейчас боялся высказать свое истинное мнение на этот счет. Ведь штабные судят о противнике только по картам да по сухим донесениям и радиограммам и часто не могут оценить реальную силу и опасность противника. Они знают только одно слова — «уничтожить», между тем здесь, в холодных, неприветливых горах, все выглядит далеко не так, как это представляется там, в теплом штабе.