Артем Ивановский - Утерянные победы Красной Армии

Павлов. Для удержания Бобруйска и Борисова бросим все части, даже школу» [26] Там же. С. 271–272 .

В тот же день 3-я танковая дивизия генерал-майора Моделя форсировала Березину севернее Бобруйска. Избегая окружения, генерал Коробков отвел оборонявшие город остатки 4-й армии, и на следующий день туда вошли немцы. Того же 30 июня 18-я танковая дивизия генерал-майора Неринга взяла западную часть Борисова и захватила плацдарм в Новом городе, на восточном берегу Березины.

1 июля товарищ Сталин потерял терпение. Постановлением Государственного Комитета Обороны командующий Западным фронтом Д.Г. Павлов, начальник штаба В.Е. Климовских и другие генералы фронтового управления пошли под трибунал. Командование фронтом принял нарком С.К. Тимошенко, начальником штаба был назначен Н.Ф. Ватутин. На линии Витебск — Рогачев из 19-й, 20-й, 21-й и 22-й армий Резервного фронта реорганизовали новый Западный. Кроме того, в тылу, на рубеже Селижарово — Смоленск — Рославль — Гомель планировалось Развернуть 24-ю и 28-ю армии резерва Ставки вкупе с переформированной 13-й и прибывшей с Юго-Западного направления 16-й армией.

В приводимый Жуковым мрачный перечень разбитых армий, корпусов, дивизий не попала одна-единственная воинская часть. 2 июля в зияющую брешь под Борисовом была брошена 1-я Московская мотострелковая дивизия под командованием генерал-майора Я.Г. Крейзера. Ее танковый батальон имел на вооружении «тридцатьчетверки». Пустив вперед свои мощные танки, москвичи дружным контрударом отбросили немцев к плацдарму. Но Неринг напрасно думал, что этот новый русский генерал положит всю свою дивизию в героических атаках на хорошо организованную немецкую оборону. Крейзер поступил иначе. Он предоставил эту честь противнику.

Пока 18-я танковая прорывала или обходила с флангов подготовленный Крейзером рубеж, в тылу его саперный батальон готовил новую линию обороны. Затем танки и мотопехота быстро отходили, опережая противника и заставляя его вновь ввязываться в затяжной бой против хорошо укрепленных русских позиций. Таким образом, стремительного броска на Оршу у Неринга не получилось.

«На реке Березине наши войска особенно упорно дрались в районе города Борисова, — отмечал Жуков, — к этому времени туда подошла 1-я Московская мотострелковая дивизия генерал-майора Я.Г. Крейзера. Московская дивизия была хорошо подготовлена и имела на вооружении танки Т-34. Генералу Я.Г. Крейзеру удалось задержать усиленную 18-ю танковую дивизию противника более чем на двое суток. Это тогда имело важное значение. В этих сражениях генерал Я.Г. Крейзер блестяще показал себя» [27] Там же. С. 274 .

Зато маршал Тимошенко действовал так, как очень хотелось бы противнику. Когда 7 июля на новой линии фронта начались бои, он бросил в контрнаступление 5-й и 7-й мехкорпуса, в составе которых находилось 1800 танков. По сложившейся практике, танковые дивизии этих корпусов вводились в сражение вразнобой, без налаженной связи и взаимодействия друг с другом. И без надлежащей организации разведки. Соответственно, немцы, маневрируя своими скромными силами, четко взаимодействуя с авиацией и артиллерией, успешно справились с задачей отражения контрудара Тимошенко. Им понадобилось два дня, чтобы полностью разгромить оба мехкорпуса в треугольнике Лепель — Сено — Витебск. По воспоминаниям А.И. Еременко: «Вначале их действия развивались успешно… Противник выдвинул сюда 17-ю и 18-ю танковые дивизии. В течение двух дней наши корпуса отражали атаки этих соединений, чем задержали продвижение всей 3-й танковой группы противника к Днепру» [28] В начале войны. М: Наука, 1965. С. 102 . Во время этого сражения попал в плен командир батареи 14-го гаубичного артполка 14-й танковой дивизии 7-го мехкорпуса старший лейтенант Яков Джугашвили.

9 июля танки Гота взяли Витебск. 24-й мотокорпус Гудериана 10 июля форсировал Днепр севернее Быхова. 11 июля 47-й мотокорпус переправился через Днепр в районе Копыси. Германской армии открылась прямая дорога на Смоленск.

Основу советской военной доктрины составляла разработанная заместителем начальника штаба РККА В.К. Триандафилловым теория глубокой наступательной операции. В мемуарах всех маршалов Советского Союза этой теории уделяется самое пристальное внимание. До войны все командиры Красной Армии воспитывались на идеях стремительного наступления, которые выражались известным четверостишием:

Г.К. Жуков вспоминал: «Военная стратегия строилась главным образом на правильном утверждении, что только наступательными действиями можно разгромить агрессора. В то же время другие варианты борьбы — встречные сражения, вынужденные отступательные действия, бои в условиях окружения — рассматривались недостаточно основательно» [29] Воспоминания и размышления. С. 215 . Именно поэтому в первые дни войны никто, начиная от начальника Генштаба и заканчивая командирами на местах, оказались не в состоянии отказаться от того, что внушалось им два десятка лет подряд на курсах усовершенствования командного состава, с кафедр военных академий и Академии Генерального штаба, со страниц книг ведущих военных теоретиков, в передовицах «Красной звезды» и журнала «Большевик», в фильмах вроде «Если завтра война», на партийных конференциях и всеармейских совещаниях. Даже Сталин совершенно сжился с идеей о том, что в будущей войне Красная Армия не станет топтаться на месте, а сразу пойдет вперед. Именно этим объясняются директивы № 2 и № 3.

Вот таким образом белостокский выступ стал могилой для 3-й и 10-й армий, которые, увы, без всякой пользы сгинули в окружении. В подобной обстановке исключительно остро встает вопрос о командовании. Грамотный, хладнокровный, решительный командир в условиях окружения — это спасение десятков тысяч солдатских жизней и ценной боевой техники. Но совсем худо, если зажатая со всех сторон противником воинская часть не имеет централизованного управления и раздирается изнутри хаосом в командовании. Если на голову командиру садится сначала представитель штаба фронта, затем представитель главнокомандования. И каждый со своими инструкциями. Тогда — пиши пропало!

Весьма убедительно высказывал свое мнение по этому поводу Адмирал флота Советского Союза Николай Герасимович Кузнецов: «Почему же все-таки столь трудно складывалось управление боевыми действиями на фронтах в начале войны?

Мне думается, потому, что не было четкой регламентации прав и обязанностей среди высоких начальников и высших должностных лиц страны. А между тем именно они должны были знать свое место и границы ответственности за судьбу государства. Ведь в ту пору мы были уже уверены, что в предстоящей войне боевые операции начнутся с первых же ее часов и даже минут.