Артем Ивановский - Утерянные победы Красной Армии

В итоге, 2-й Белорусский фронт завяз в Восточной Пруссии, как в свое время Донской в районе Сталинграда под командованием того же Рокоссовского. А тот же Жуков предложил повернуть 1-й Белорусский фронт вместо Берлина на Померанию против фланговой немецкой группировки, как под Сталинградом повернул Юго-Западный фронт вместо Ростова на Тормосин и Морозовск против войск Манштейна.

Совпадение проявлялось даже в задачах, поставленных немецким командованием перед окруженными группировками. Сравним две цитаты из мемуаров Г.К. Жукова и А.М. Василевского.

«Гитлеровское военно-политическое руководство после полного провала попыток деблокады видело главную задачу уже не в том, чтобы спасти окруженные и обреченные на гибель свои войска, а в том, чтобы заставить их дольше драться в окружении, сковать советские войска. Им необходимо было выиграть максимум времени для отвода своих войск с Кавказа и переброски сил с других фронтов для создания нового фронта, способного в какой-то степени остановить наше наступление» [226] Воспоминания и размышления. С. 442–443 .

«Нам стало известно, что немецкие войска, действовавшие в Восточной Пруссии, получили задачу упорно оборонять занимаемые ими районы, чтобы как можно дольше сковывать здесь советские войска и не допустить их переброски на берлинское направление» [227] Дело всей жизни. С. 496 .

Таким образом, противник подготовил в Восточной Пруссии ловушку для советских войск. И они в нее попались. Не говоря уже о том, что все неудачи в ходе Восточно-Прусской операции стали плодами остановки наступления на линии Вислы в июле сорок четвертого.

Вот что писал Гейнц Гудериан о состоянии немецкой обороны летом 1944 года: «Ни на востоке, ни на западе никаких оборонительных позиций никто не готовил… Необходимо было что-то предпринимать, иначе каждое локальное поражение требовало отступления по всему фронту. Как я уже заявил Гитлеру в январе, мне казалось важным в первую очередь восстановить старые немецкие приграничные укрепления. Затем следовало фортифицировать участки, связывающие эти укрепления между собой и с основными линиями рек… Так или иначе, но строительство укреплений началось. Земляные работы выполняли добровольцы — женщины, дети и старики. Особенно большой вклад внесли гитлерюгендовцы… Со временем мы сможем по достоинству оценить оборону Кенигсберга и Данцига, Глогау и Бреслау; сейчас невозможно определить, насколько быстрее наступали бы русские и насколько больше немецкой территории оказалось бы в их руках, если бы не были построены эти немецкие укрепления» [228] Воспоминания солдата. С. 392–393 .

А ведь у нашей армии имелась вполне реальная возможность не дать немцам построить эти укрепления! Ладно, с Варшавой ясно, там была политика. Но ведь даже Черчилль не возражал против ликвидации Пруссии как государства. Никакие политические соображения в данном случае препятствием быть не могли.

Однако вернемся в февраль 1945 года. К тому времени главное было сделано: восточно-прусская группировка рассечена на три части, прижата к морю и тем самым обезврежена. Совсем как армия Паулюса под Сталинградом. Никуда прорваться группа армий «Север» не могла и никто ей таких задач не ставил. А если уж вопрос о ее ликвидации был настолько важен, то абсолютно ясно, что со взятием Берлина этот вопрос решался автоматически.

Итак, могли состояться штурм Берлина в феврале 1945 года? Безусловно! Никаких сомнений в этом быть не может. Более того, и речи не шло о кровавом штурме, который имел место в апреле. Войска 1-го Белорусского фронта могли захватить Берлин с ходу, потеряв при этом гораздо меньше людей и техники. Доказательством тому служит компетентное мнение Г.К. Жукова: «В дальнейшем [после форсирования Одера. — Авт.] предполагалось развивать стремительное наступление на берлинском направлении, сосредоточивая главные усилия в обход Берлина с северо-запада.

27 января Ставка Верховного Главнокомандования утвердила это предложение.

28 января аналогичное предложение в Ставку направил и командующий 1-м Украинским фронтом Маршал Советского Союза И.С. Конев. Оно сводилось к тому, чтобы разгромить бреславльскую группировку противника и к 25–28 февраля выйти на Эльбу, а правым крылом фронта во взаимодействии с 1-м Белорусским фронтом овладеть Берлином.

Это предложение Ставка утвердила 29 января.

Действительно, как утверждает В.И. Чуйков, в то время противник на подступах к Берлину располагал ограниченными силами и оборона его была довольно слабой. Это было нам ясно. В связи с этим командование фронта дало войскам ориентировку» [229] Воспоминания и размышления. С. 606 .

В ориентировке среди прочего говорилось:

«1. Противник перед 1-м Белорусским фронтом каких-либо крупных контрударных группировок не имеет.

2. Противник не имеет и сплошного фронта обороны. Он сейчас прикрывает отдельные направления и на ряде участков пытается решить задачу обороны активными действиями.

Мы имеем предварительные данные о том, что противник снял с Западного фронта четыре танковые дивизии и до 5–6 пехотных дивизий и эти части перебрасывает на Восточный фронт. Одновременно продолжает переброску частей из Прибалтики и Восточной Пруссии.

Видимо, противник в ближайшие 6–7 дней подвозимые из Прибалтики и Восточной Пруссии войска будет сосредоточивать на линии Шведт — Штаргард — Нойштеттин, с тем чтобы прикрыть Померанию, не допустить нас к Штеттину и не допустить нашего выхода к бухте Померанской.

Группу войск, перебрасываемую с запада, противник, видимо, сосредоточивает в районе Берлина с задачей обороны подступов к Берлину.

2. Задачи войск фронта — в ближайшие дни активными действиями закрепить достигнутый успех, подтянуть все отставшее, пополнить запасы до 2 заправок горючего, до 2 боекомплектов боеприпасов и стремительным броском 15–16 февраля взять Берлин» [230] ЦАМО, ф. 233, on. 2307, д. 194, лл. 111–113 .

Примерно так же была сформулирована идея блестящей Белорусской операции: стремительно наступать, не давать противнику передышки, возможности закрепиться на новых рубежах обороны и подтянуть резервы. Предполагая угрозу со стороны восточно-померанской группировки, командование 1-го Белорусского фронта усилило общевойсковые армии заслона еще и 2-й гвардейской танковой армией. Неужто такой силищи было недостаточно, чтобы свернуть шею группе армий «Висла»? Далее следовало продолжить наступление на Берлин и занять его.

Г.К. Жуков утверждает, что в феврале его фронту наступать на Берлин было нечем. На берлинском направлении из восьми общевойсковых и двух танковых оставались только четыре неполные армии — 5-я ударная, половина 8-й гвардейской, 69-я и 33-я. Прочие повернули на Померанию. Но ведь можно было передать 1-му Белорусскому фронту часть сил из состава 1-го Украинского. Г.К. Жуков такую возможность признает. Но маршал Конев никаких войск ему выделить не мог.