Траян Уба - По ту сторону Венского леса

Старик устало прислонился к липе, искалеченной осколками снарядов, и смотрел на нас глазами, полными слез, как бы ища сочувствия и поддержки. Сержант Наста дотронулся до его руки:

— Ты не голоден, папаша?

— Я и сам не знаю, сынок. Три дня ничего не ел, но сыт своим горем… Что скажет сын, когда вернется? Он уже два года в армии. А где — не знаю. Спрашивал о нем всюду, где б ни проходил, но все напрасно. Скажите, что же мне теперь делать, братцы?

— Прежде всего, папаша, поешь и отдохни, ты ведь устал.

— Спасибо, ребятки, спасибо.

Роман налил ему полный котелок ухи. Олтенаку притащил откуда-то бутылку, в которой еще оставалось глотка три абрикосовой водки.

Старик ел не спеша, видимо, стеснялся нас и вскоре опять заговорил:

— Повсюду горе, великое горе. Пять дней я добирался сюда из Молдовы! Немцы охотились за нами, как за зайцами. Матерь божия дала мне силы пройти эту страшную дорогу. Господи, спаси и помилуй! Только бы здесь ко мне не прицепились. Ведь я был возчиком в батальонном обозе. Когда уходил оттуда, с фронта, мне некому было передать повозку с имуществом. Меня встретили русские вот так одного, с имуществом и с лошадьми. Один русский солдат распряг моих коней и говорит: «Иди, дед, домой, для тебя война кончилась». Спасибо, говорю, вижу я — ты добрый человек, но откуда ты знаешь румынский язык? «Я бессарабец». А, тогда другое дело, говорю. Но как же я уйду без приказа? Пока не увижу господина майора, я не уйду и не отдам тебе коней!

Солдат засмеялся, взял коней, привязал их к дереву. и написал мне расписку в том, что он получил повозку и лошадей. «На, держи эту расписку и отдай ее майору, если тебе удастся его найти», — сказал он мне.

Старик опять принялся за еду. Затем, отложив ложку, он вынул из кармана вчетверо сложенный лист бумаги и протянул его нам:

— Вот эта расписка. Теперь меня ни в чем не могут обвинить.

От усталости, еды и выпитой водки старика разморило. Наста предложил ему прилечь в палатке.

— Нет, браток, я посплю на улице, ведь сейчас тепло. Да и вшей у меня хватает.

Солдаты разошлись по палаткам. Все затихло. Одна за другой на небе зажигались звезды. С нетерпением я ожидал часа, когда мы с Романом увидим Георге. Я тоже был в отделении телефонистов. Провод уже протянули до самого дивизиона. Лука проверял работу телефона, а мы с Романом вооружились проводом и катушками.

Сержант Наста пошел на квартиру Сасу, чтобы узнать у него пароль на эту ночь, но вернулся ни с чем, так как офицер был приглашен вместе с Лили на квартиру гауптмана.

У нас оставалось только полчаса, а мы все еще не получили пароль. Мы нервничали. Но тут в расположении батареи появился Георге. Он незаметно пробрался между двумя постами через кукурузное поле.

Наста хотел арестовать его, но дядюшка Георге засмеялся и сказал:

— Не торопись, господин сержант, прежде я тебе скажу, зачем я пришел, давай только войдем в палатку. И скорее позови Романа и Тудора.

Мы были поблизости и вместе с ними вошли в палатку. При тусклом свете фонаря я разглядывал товарища Георге. Он был не брит. Лицо его заметно осунулось, но глаза светились живым огоньком. Георге вынул из-за пояса револьвер и положил его около себя на матрац. С минуту он прислушивался к ночной тишине, а потом начал говорить:

— Друзья, я пришел к вам от имени Коммунистической партии и рабочих-железнодорожников. Сегодня вечером арестован Антонеску. Королю не оставалось ничего другого, как просить перемирия у Советской Армии. Через несколько минут об этом сообщат по радио. Будет отдан приказ румынской армии немедленно повернуть оружие против гитлеровцев. Понимаете? Время настало, братцы! Так что будьте готовы. Вам нужно взять на себя немецкую батарею. Она нас очень беспокоит. А о разгрузочной платформе и главном немецком складе на станции Бухарест-товарная мы позаботимся сами. Как раз сейчас рабочие получают оружие.

Эти новости опьянили нас, как старое крепкое вино. Сержант Наста встал, подошел к Георге и обнял его.

— Значит, я скоро увижу своих! Сейчас я соберу батарею.

Но Георге остановил Насту, который хотел уже выйти из палатки.

— Спокойно, парень, спокойно. Шум никогда к хорошему не приводит. Собери незаметно батарею. Будьте наготове. А когда услышите звон колоколов и вой сирены — начинайте действовать. Партия ждала и готовилась к этому моменту много лет, а ты не можешь подождать несколько минут.

Не успел Георге кончить, как вой сирены разорвал ночную тишину. Это был призыв к новой жизни после многих лет прозябания и унижений. С 1933 года [12] В феврале 1933 г. развернулись крупные классовые бои рабочего класса Румынии. - Прим. ред. сирена Гривицы не звучала так весело, призывно и громко. И один за другим гудки Трияжа, Реджии и даже звон церковных колоколов торжественно возвестили о начале новой жизни.

Солдаты еще никогда не слышали такой тревоги. Они не знали точно, что происходит, но уже о многом догадывались. Поднялись все, как один. Никогда еще по тревоге не собирались так быстро. Точно никто ничего не знал, но все предполагали, что за бой их ожидает. Вскоре Лука получил по телефону зашифрованный приказ. Батарея должна быть готова к бою с немцами. Теперь она находится в распоряжении командования столицы.

Квартал Джулешти ожил. Люди высыпали на улицу, собирались группами, делились радостной вестью.

— Так это правда? — спрашивала какая-то женщина с распущенными волосами, одетая в мужское пальто.

— Да, да, конечно, правда, я слышала своими ушами сообщение по радио, — ответили ей на бегу.

Через дорогу от нас из полуразрушенного дома доносились звуки патефона. Знакомая мелодия — «Дунайские волны», но как по-особому звучала она в этот торжественный час! Подошел Георге, обнял Романа. Затем все солдаты стали обниматься, поздравлять друг друга.

— У орудий остаются только двое, — крикнул Наста. — Остальным взять автоматы и гранаты! Трубить сбор!

Мы уже стояли в строю, когда появился Сасу. Он был без фуражки, френч расстегнут, в глазах растерянность.

— Что это значит, сержант Наста? — крикнул он. Солдаты в строю тревожно задвигались. А Наста спокойно повернулся к офицеру и объяснил:

— Колокола возвещают об освобождении нашего народа, господин младший лейтенант! Разве вы не знаете? Антонеску арестован! Мы получили приказ от командования столицы выступить против гитлеровцев.

Сасу будто оглушили. Он ничего не понимал, не мог поверить в слова сержанта и только забормотал:

— Как против? Антонеску арестован? Это, наверное, наверное… ошибка! Этого не может быть! Я сейчас же запрошу дивизион!… — и он направился к телефону.

Сбитые на какое-то мгновение с толку, мы с волнением ждали возвращения Сасу. Товарища Георге не было; он ушел незадолго до прихода офицера, напомнив нам еще раз, что мы должны немедленно обезвредить немецкую батарею.