Игорь Болгарин - Расстрельное время

После ухода Фостикова Врангель еще долго ворочался на своей жесткой постели, продолжая мысленно с ним спорить. Неправда, в Крыму можно до весны отсидеться, а с наступлением тепла, укрепив за зиму армию, снова выступить против большевиков. В разоренной России за время длительной зимы большевики порядком себя дискредитируют. Весна всегда приносит надежду на лучшее. Многие его сторонники вновь потянутся к нему. Верил он и в то, что союзники не оставят его в беде. И вовсе не из сочувствия. Они просто не смогут отказаться от тех финансовых долгов, гарантом которых он является. Большевики не вернут же им ни копейки.

Но как пережить эту блокадную зиму? На просьбы о помощи продовольствием ни Англия, ни Франция пока не ответили. А если откажут? В Крыму вместе с семьями, которые приехали сюда с отступающей армией, скопилось около шестисот тысяч его сторонников. Они надеются только на него. Да коренное население! Все вместе это составляет примерно около миллиона. Прав Фостиков: без посторонней помощи такое количество людей ему не прокормить. Значит, уже к середине зимы начнется голод, а следом — грабежи, убийства. Как итог: его предадут даже самые верные соратники.

Не раз и не два ему приходили мысли о бегстве из Крыма. Большей частью они были спонтанные. Но сейчас, после разговора с Фостиковым, он стал все больше склоняться к этому.

Наивный Фостиков! Под каким предлогом он, Врангель, станет просить у большевиков перемирие? Ответ он знает заранее: безоговорочная капитуляция.

Избежать позора можно лишь в одном случае: покинуть месте с армией Крым. Во всяком случае, к этому надо быть готовым. Распоряжения о подготовке к эвакуации надо будет отдать в ближайшие дни. И не следует медлить. Лучше сделать это сегодня. Да-да, именно сегодня! Причем постараться, чтобы это распоряжение не стало достоянием гласности. Иначе решимость покинет даже тех, кто был готов сражаться до конца. Армия будет побеждена даже раньше, чем покинет крымские берега.

В тишине коридора гулко прозвучали уверенные шаги, прозвенели шпоры: это шел к нему на доклад начальник штаба Шатилов. Насколько помнил Врангель, он в последние годы служил всё больше в штабах и не имел никакого отношения к кавалерии. Был начальником штаба у Деникина, уволен из армии, в Константинополе переждал все армейские преобразования, и вновь, уже по приглашению Врангеля, вернулся начальником штаба. За годы их знакомства Врангель ни разу не видел Шатилова в седле. Но сколько он помнил, Шатилов не снимал с сапог шпоры, и они у него были самые звонкие, самые голосистые. По этому звону Врангель даже на улице издали узнавал: где-то рядом находится Шатилов.

Начальник штаба вошел без стука. У них с Врангелем был уговор: если занавески в кабинете командующего были раздвинуты, он бодрствует и можно входить без предупреждения.

— Доброе утро, Петр Николаевич! — бодро поздоровался Шатилов.

— А что, у вас есть сведения, что оно доброе? — с легкой иронией в голосе спросил командующий.

— Утро всегда приносит надежды. С позиций приехали генералы Кутепов и Абрамов [13] Александр Павлович Кутепов (16 сентября 1882 года, Череповец — не ранее 26 января 1930 года) — российский военный деятель, генерал от инфантерии (1920), активный участник Белого движения. В 1928—1930 гг. — председатель Русского общевоинского союза (РОВС). Федор Фёдорович Абрамов (4 января 1871 года — 10 марта 1963 года) — русский военачальник, участник Русско-японской и Первой мировой войн, один из руководителей Белого движения во время Гражданской войны в России. В феврале 1919 года, командуя группой войск, в сложнейших условиях отразил наступление Красной армии на Новочеркасск. С ноября 1919 года — инспектор кавалерии Донской армии. В апреле 1920 года сформировал из эвакуированных в Крым казачьих частей Донской корпус, командовал им во всех боях в Таврии летом — осенью 1920 года. . Я даже не успел их ни о чем расспросить.

Внизу возле входа в салон-вагон он услышал голоса. Узнал характерный басок генерала Кутепова и хриплый сварливый баритон командующего Второй армией генерала Абрамова.

«Чтобы покинуть позиции в такую рань, надобны веские причины», — подумал Врангель.

— Что же они там топчутся? — спросил Врангель. — Были бы вести хорошие, они бы и среди ночи меня разбудили.

Шатилов открыл дверь в коридор, и в кабинет один за другим вошли Кутепов и Абрамов. По всему было видно, они тоже провели бессонную ночь. Одежда у обоих была измята, сапоги в грязи, и оба резко пахли древесным дымом.

Потянув носом воздух, Врангель спросил:

— Что это вы, на солдатскую махорку перешли?

— Кострами обогреваемся, ваше превосходительство. Ночь была клятая, морозная. В окопе огонь не разведешь, дымом задавит. В землянке и того хуже.

Врангель обрадовался появлению Кутепова. На его войска была возложена оборона всего Крымского перешейка — от Азовского моря и до Каркинитского залива на Черном. Больше суток Врангель не мог связаться с Кутеповым: то отсутствовала связь, то его не могли нигде отыскать. Что делается на позициях, Врангель знал по отрывочным докладам комдивов, с которыми удавалось связаться. Но целостная картина никак не складывалась, и Врангель надеялся, что ее сейчас прояснит Кутепов.

— Солдаты находят на местности впадины, там разводят костры, греются, — продолжил Кутепов. — Хотя… ночью начала донимать большевистская артиллерия.

— Вот как? — удивленно вскинулся Врангель.

— Стреляют издалека и не точно.

Прокопченные дымными солдатскими кострами, оба генерала бесспорно знали обстановку на позициях. Но по извечной привычке, если все было хорошо, они сразу же подробно и многословно докладывали. Если же успехов не наблюдалось, опасаясь начальственного гнева, сперва они долго жаловались на отвратительную погоду — лютые холода или невыносимую жару, на плохую одежду, несвоевременный подвоз боеприпасов, словом, на все, что могло несколько приглушить начальственное раздражение, и лишь потом переходили к изложению обстановки.

Врангель хорошо знал эту привычку своих подчиненных и понял, что ничего хорошего они ему не скажут. Поэтому сразу же прервал Кутепова и в упор спросил о главном:

— Что на позициях? И, пожалуйста, без всяких утешительных словес и оправданий. Точно и безжалостно.

Кутепов прошел к висевшей на стене карте, поискал взглядом на привычном месте указку, но ее там не оказалось. Тогда он извлек из одного из своих бесчисленных карманов «вечное перо» и, водя им над картой, коротко и печально — так читают некрологи — доложил:

— За истекшие сутки большевики ещё больше активизировались. Большевистская Вторая конная армия попыталась взять село Рождественское, но конница полковника Назарова отбила его и нанесла красным ощутимый фланговый удар. К сожалению, та же Вторая конная ночью попыталась взять Геническ и оседлать путь к Чонгарской переправе. И здесь тоже пока отбились.