Игорь Болгарин - Расстрельное время

Любопытство перебороло все сомнения Гнедого, и он зашагал в сторону рыбацкой хаты. Прикинул, что еще до вечера он успеет вернуться в город и доложить чекистам все свои сомнения. А Турман точно знал, что человек, нанявший их, был чекистом.

Хату он увидел еще издали, она стояла на пригорке, недалеко от берега. А в бухточке, под сбросившими на зиму листву деревьями, покачивалась на воде одномачтовая рыбацкая шхуна. К ней с берега вели сходни. По шхуне деловито ходил человек, и время от времени оттуда доносился гулкий стук топора. Видимо, он что-то там ремонтировал.

Широкий след, истоптанный лошадиными копытами, тоже вел сюда, к хате.

«Может, и впрямь, рыбаки?» — подумал Гнедой. По рассказам стариков он знал, что в редкие годы здесь, у феодосийских берегов, после первых заморозков появлялись косяки какой-то рыбы. Тогда здесь собирались с десяток фелюг и шхун. Кто знает, может, и эти приплыли сюда в поисках рыбацкого счастья?

Гнедой спустился к берегу, убедился, что вокруг нигде никого и, выждав, когда человек скроется в рулевой рубке, юркнул в хату.

Хата была обжита. Пол устлан соломой, большой стол завален объедками недавней трапезы.

Оглядев стол, Гнедой взял недоеденный кусок мяса и стал его жадно жевать. Одновременно рассматривал все уголки. Заглянул в сумеречный чулан, где друг на дружке стояли какие-то ящики, коробки и чемоданы. Он ни разу не видел, что б в такой таре перевозили рыбу. Потрогал верхний ящик, он был тяжелый.

Снова вернулся в единственную комнату, которая одновременно была и кухней, и столовой, и спальней. Плита была теплая, на дне казана осталось какое-то варево. Гнедой взял на столе ложку и зачерпнул. Он даже не мог вспомнить, когда ел такую вкусную мясную юшку.

Не долго размышляя, Гнедой стал торопливо черпать из казана. Уже много дней он не ел ничего такого вкусного, а о юшке и вообще забыл и доел все, до последней капли. Хлебным мякишем зачистил дно казана. Потом принялся за мясные объедки. Еще не доев один кусок, он уже тянулся ко второму, а глазами высматривал третий.

Он ел и ел. Старался наесться до «не хочу», чтобы и через неделю у него не возникло желания есть.

Начало смеркаться. Скупой зимний свет все с большим трудом освещал это рыбацкое убежище. Гнедой подумал, что уже надо бы и уходить, но не удержался, еще раз прошелся по комнате, высматривая, что бы такое можно было прихватить с собой на память о гостеприимных и беспечных хозяевах.

И тут он услышал топот конских копыт и понял, что оказался в западне: из хаты невидимым ему уже не выбраться, а в хате спрятаться негде. Дорого обойдутся ему суп и мясо.

Он бросился из хаты в чулан, чтобы там, за ящиками и коробками спрятаться. Но ящики стояли небольшими горками вразброс, и спрятаться за ними не получалось. Тогда он придумал поставить их друг на друга невысокой стенкой, и спрятаться за нею. Но первый же ящик, за который он взялся, оказался ему не по силам. Он даже не мог сдвинуть его с места. Кроме того, он понял, что, заглянув в чулан, хозяева сразу же поймут, что здесь нарушен их порядок.

Всадники же, привязав коней к стоящей неподалеку акации, миновав вход в хату, пошли к шхуне. Им навстречу со шхуны на берег вышел мастер. Они обступили его и стали разговаривать.

Гнедой ждал момента, чтобы незаметно выскользнуть из хаты. Но они стояли кругом, и лицо хотя бы одного из них было направлено в сторону двери.

Потом двое направились к хате.

Гнедой отскочил от двери и в поисках спасения стал снова торопливо оглядываться вокруг. Двое, о чем-то разговаривая, приближались. Гнедой понял: спасения нет.

И тут в серых сумерках чулана, в самом его углу, он увидел лесенку. А над нею виднелся лаз на чердак.

Недолго размышляя, он бросился к лесенке, стал торопливо взбираться по ступеням. Только бы успеть! Две ступени под ним с треском обломились, но он уже успел ухватиться руками за края лаза. С силой оттолкнулся от лестницы, и она с грохотом обрушилась вниз.

Двое вошли в хату. Гнедой, лежа на самом краю лаза, затаился, затих.

— Слыхал? Вроде, что-то прогремело? — сказал один из вошедших.

— Старая хата. Что-то обвалилось, — успокоил товарища второй.

— Наливай, пока хозяин не явился.

Лежа возле самого лаза, Гнедой слышал каждое их слово.

— Так он говорил, что ночью опять.

— До того, как ехать, протрезвею. Холодно! Насквозь промерз!

— Ничего. Скоро отогреемся. Хозяин обещал, еще дня три-четыре.

Гнедой лежал на чем-то твердом и ребрами упирался в какой-то выступ. В боку стало саднить. Он попытался распрямиться. Под ним зашуршал камыш. И он снова замер.

Прошло какое-то время. Двое молча закусывали. Потом Гнедой снова услышал:

— Ты последний выходил из хаты?

— А что?

— Та кулеш в казане оставался. А сейчас пусто.

— Должно, хозяин доел.

— Не знаю, как тебе, а мне это уже надоело. Хоть одну бы ночь дал отоспаться.

— Спешит. И не гневи Бога, не за так недосыпаешь.

— Опасно стало.

— За это и платят.

Они ненадолго смолкли. Гнедой только слышал тяжелые шаги по хате. Потом снова заговорили:

— Ну что они там?

— Видать, что-то не ладится?

— А если и с этим мастером по замкам не заладится? Спрашиваю, запаяешь? Олова, говорит, нету, лампы нету. Похоже, у них пока еще ничего нет. Может, и мастера тоже.

— То — не наше дело. То пусть у хозяина голова болит.

Проскрипела дверь, и эти двое ушли из хаты. Видимо, снова направились к шхуне.

Гнедой подумал: самое бы время сбежать. Но вспомнил про сломанную лестницу. Если с бегством ничего не получится, снова на чердак он уже вернуться не сможет. Нет, уж лучше выждать, может, опять уедут. Один из них сказал же: ночью опять…

«Интересно, чем они ночами занимаются? — стал думать Гнедой. — Может, сети ставят? А может, они и вовсе эти… контрабандисты?».

Гнедой поворочался, прошуршал старым пересохшим камышом. Переполз подальше от лаза, нашел подходящее место у дымохода, вытянулся. От кирпичей дымохода тянуло теплом.

Долго никто не приходил. Потом послышались голоса, они о чем-то громко разговаривали, спорили. Но слов отсюда Гнедой уже не мог разобрать.

Потом голоса стихли, и Гнедой даже подумал, что они снова покинули хату. Но оттуда, снизу, изредка доносился кашель и топот ног.

Постепенно Гнедой угрелся и его сморил сон. Однако спал он чутко. И когда внизу вновь загудели голоса, он проснулся.

Они опять долго о чем-то спорили, что-то с грохотом перетаскивали. Потом стало тихо.

Гнедой тихонько перекатился поближе к лазу. Но внизу было темно. И голоса стали доноситься теперь со двора. Пофыркивали кони.

Наконец дружно застучали копыта, всадники покинули подворье рыбацкой хаты.

Гнедой ещё какое-то время лежал возле лаза, прислушивался. Но нигде не было слышно ни звука. Он решительно свесил вниз ноги, но снова вспомнил, что лестницы нет. Отпустив руки, прыгнул. Свалился он на ящики, стоящие друг на друге почти под самым лазом.