Хануш Бургер - «1212» передает

У Сильвио всегда были какие-то истории с женщинами, но как все это связать… Я подумал было о Маргарите, но он порвал с ней с тех самых пор, как постоянным гостем там стал Шонесси. Может быть, мадемуазель Бри? Сколько мы ни думали, но так и не могли представить ситуации, которая бы вынудила Сильвио пойти на это.

Кроме того, я хорошо знал, где находилось его сердце и куда он стремился: к темноволосой спортсменке, которая жила с сыном в Бостоне! После войны Сильвио мечтал сделать в Германии карьеру как американский артист и режиссер и, добившись признания, вернуться к своей Грете…

В зимнем саду, греясь на апрельском солнце, завтракал Дирк.

— Хорошо этому Сильвио, — заметил он, макая булочку в кофе. — В Париже сейчас весна…

Значит, Дирку тоже известно об его отъезде. Только мне Сильвио ничего не сказал. Тони передал мне книгу, детективный роман. Сильвио перед своим отъездом просил его об этом.

Я машинально перелистывал страницы. Вдруг из книги вылетела небольшая записочка. На ней рукой Сильвио было выведено: «Петр, я не думаю, что ты обо мне скоро услышишь. Я представляю, что ты обо мне подумаешь! Сколько раз мы пытались отгадать с тобой, что с нами будет. Что будет со мной, я уже знаю».

Значит, наше руководство держало Сильвио в резерве? Для чего? Для этого доклада о положении в Бухенвальде? И конечно, не для «Рейнской патриотической радиостанции», и вовсе не потому, что он был специалистом по вопросам сепаратистского движения, и не потому, что у него хорошая дикция…

Но что же все-таки могло принудить его к этому? Он знал намного больше, чем я. Знал о связях, о которых я, возможно, никогда и не узнаю. Больше видел, чем я. Знал закулисные махинации!…

Такой резкий и неожиданный поворот я переживал как измену. Для Тони же все это казалось гораздо проще: Сильвио куплен. А я-то думал, что хорошо знал Сильвио!

Сильвио больше не вернулся к нам. После поездки в Париж его перевели на фронт, в третью армию Паттона, вместе с которой он, может быть, попадет в Богемию, а может, и в Прагу…

«Анни» продолжала действовать.

Трудно представить, кто мог слушать радиостанцию, вещающую от лица с каждым часом тающего рейха. Американцы овладели Плауэном, Лейпцигом. Войска Красной армии форсировали Одер и угрожали Берлину.

Однако где-то нас все же слушали…

В день, когда уехал Сильвио, полковник с очень взволнованным видом вошел в операторскую и спросил:

— Какие известия в данный момент окажут на эту мразь самое сильное деморализующее влияние?

Ответить на это было нетрудно:

— Известие о том, что американские и русские войска соединились.

— Правильно, — согласился полковник. — А что, если сегодня ночью мы сообщим об этом?

Я бросил недоверчивый взгляд на карту:

— Сегодня ночью?

Полковник рассмеялся:

— Нет, сегодня еще нет. Может быть, через недельку. Если они раньше не сдадутся. А это действительно расстроит их, а?

Я подтвердил.

— Прекрасно, тогда встреча произойдет сегодня ночью. О'кей!

— Где?

— Это вы решите сами, придумайте что-нибудь. Лучше всего, если вы выберете какой-нибудь пункт южнее Виттенберга.

Я внимательно посмотрел на карту. Это может произойти на Эльбе, южнее Виттенберга. Помимо этого пункта вероятным местом такой исторической встречи мог быть Мекленбург или район южнее Дрездена, на севере моей родины.

Здесь мне хорошо была знакома местность. Я решил, что это случится где-то недалеко от Бад Шандау.

Точные координаты давать не следует, иначе это легко можно будет проконтролировать. Я скажу: «На участке между Пирной и Тетшеном…» И этого вполне будет достаточно! Зато жители этого участка, прослушав наши передачи, будут со страхом выглядывать из окон и смотреть то на восток, то на запад…

Итак, значит, на участке между Пирной и Тетшеном…

В два часа ночи мы передали короткое сообщение о возможной встрече войск союзников и опять включили музыку.

Через пять минут, чтобы придать событиям больше драматизма, это известие было опровергнуто. Нет! Роковое событие еще не настало. Еще не все потеряно…

Затем мы поставили любимую пластинку фюрера, которую прервали уже «официальным» сообщением о том, что на участке между Пирной и Тетшеном произошла встреча русских и американских войск…

Утром 18 апреля в Париже вышел экстренный номер «Суир либерасьон» с крупным заголовком «Русские на пороге Берлина», а ниже со ссылкой на сообщение германской секретной службы было напечатано: «Встреча союзников состоялась». И тут же карта участка между Пирной и Тетшеном!

Американская армейская газета «Старз энд страйнс» также поверило в нашу фальшивку. Агентство Херста, подслушав нас в Нью-Йорке, 21 апреля 1945 года поместила следующее объявление:

«Американского солдата, которому посчастливится первому вступить в Берлин, ждет премия в тысячу долларов!»

В это время солдаты Красной армии сражались под Фюрстенбергом, Стаусбергом и Вриценом. А в день действительной встречи американцев и солдат Красной армии в Торгау «Анни» испустила дух.

Как и подобает настоящей секретной радиостанции, она прекратила свое существование под предлогом, что ее захватил противник.

Газета «Базлер нахрихтен» в номере от 9 мая 1945 года опубликовала фельетон «Конец секретной радиостанции "1212"».

Многие люди, слушавшие по ночам радиопередачи «1212», интересуются, неужели эту станцию действительно постигла трагическая участь. Но сначала спросим себя: «А что это за радиостанция "1212"»? Оказывается, это секретная радиостанция, почти равносильная радиостанции «Атлантикзендер», только менее известная, поскольку она работала ночью. «1212» выдавала себя за немецкую радиостанцию. На самом же деле она была рупором некоей секретной организации, которая ставила своей целью борьбу с нацизмом! «1212» передавала секретные сообщения секций этой организации, находившихся в различных городах. Она вещала на Рейнскую область и на Западную Германию. Ее первое появление в эфире совпало с освобождением Люксембурга. Единственная волна, на которой она работала, была волна длиной 1212 метров. Отсюда и название радиостанции.

Передачи ее были рассчитаны только на немцев. Она агитировала их против нацизма. Но если она и передавала достоверные известия, то каждый мелкий ответный удар союзников интерпретировала как большой успех немецких войск. В этом отношении маскировка была настолько великолепной, что непосвященный не мог не поверить, что это говорит немецкая станция. Наиболее важные известия по мере надобности собирались в остроумно-циничные передовые статьи или хроники…