МИТРИ КИБЕК (Дмитрий Афанасьевич Афанасьев) - Герои без вести не пропадают. Книга вторая

– Чудо-ребенок! – засмеялась Фанни.- Где ты нашел такого?

– Впервые мы встретились с ним в Польше, а теперь в блоке смерти. Бежали тоже вместе.

– Кстати о побеге. Ты так и не рассказал мне, как очутился здесь. А ведь Иммерман клялся и божился, что собственными глазами видел твой истерзанный труп, и даже привез мне окровавленную куртку с твоим номером. Скажи, кто тебя спас от гибели?

– Спасли -товарищи из отряда Соколова, местные антифашисты и ты, наконец.

– Я? – искренне удивилась Фанни.

– Да, да, и ты, и Стефан. Сама посуди, если бы не ты, могли бы меня найти десантники? Или если бы ты не принесла мне плана местности и не указала места,- где должны были ждать нас посланцы Соколова, могли бы мы со Стефаном найти их и вовремя уйти от преследования? А что касается Иммермана и той куртки, которую он привез тебе, то должен признаться, что он был недалек от

истины. Куртка эта действительно была моей,- подтвердил полковник и рассказал обо всем, что случилось с ним в ту памятную ночь.

– Жизнь твоя действительно висела на волоске. Даже страшно подумать, ведь мы с тобой могли больше и не встретиться. Но зато теперь никто не разлучит нас.

– Кроме войны,- поправил ее полковник.- Пока грохочут пушки, пока льется кровь, мы не принадлежим самим себе.

– Что ты говоришь! – ужаснулась Фанни.- Ведь ты только что чудом вырвался из настоящего ада. Разве это не дает тебе права жить дальше так, как хочется нам?

– Не знаю, об этом я не думал, но не сомневаюсь водном: пока существует фашизм, люди никогда не смогут жить так, как им нравится.

– Да, я согласна, что гитлеровскую армию надо уничтожить. Но ты для этого сделал много, даже очень много. Пусть теперь этим благородным делом занимаются те, которые не подвергались пыткам в застенках гестапо, не испытали адские муки в лагерях уничтожения. С тебя хватит пережитого. Немецкий вермахт, люфтваффе, морской флот и охранные войска все равно будут уничтожены и без нас.

– Но фашизм – это не только вооруженные банды,-спокойно возразил Турханов.- Фашизм-это еще инженеры и техники, ученые и государственные деятели, планирующие физическое уничтожение целых народов. Сегодня ты мне рассказала, как была убита твоя родная мать. Но тот человек, которого ты считала своим отцом, усиленно работает над созданием нового оружия массового уничтожения. Если мы сегодня не помешаем ему, завтра могут погибнуть миллионы людей. Вот почему мы не можем сложить оружие. Надеюсь, ты будешь с нами?

– Конечно, буду! Но сначала мне хотелось бы помочь тебе поправиться. Видишь, ты какой худой – кожа да кости, как говорят в народе,- сказала она, нежно погладив его плечи.

– Ничего,- улыбнулся полковник.- Были бы кости целы – жирком обрастем и потом.

– Тогда скажи, что я должна делать?

– Вернуться в Линц, и делать вид, что ничего не изменилось. Постарайся еще больше войти в доверие к своему шефу и профессору Вагнеру. Конкретные задания получишь через товарища Рунге. Договорились?

Мне так не хочется покидать тебя, но, если нельзя иначе; ничего не поделаешь, придется согласиться. Когда мы увидимся следующий раз? – упавшим голосом спросила Фанни.

– Думаю, скоро. Мы планируем создать опорный пункт в окрестностях Линца. Тогда ничто не помешает нам встречаться хоть каждый день.

Вернулся Стефан. Он сообщил, что командиры собрались в штабе и ждут полковника, после чего начал убирать со стола грязную посуду.

Героические события, разыгравшиеся в блоке смерти в ту памятную февральскую ночь, наложили свой отпечаток на дальнейшую деятельность противоборствующих сторон. Обстановка заставила их пересмотреть прежние планы, наметить новые цели, внести некоторые изменения в тактику борьбы. Особенно это относилось к деятельности десанта. После освобождения Турханова отряд Соколова подлежал расформированию, но, прибыв в отряд и узнав о предстоящем свертывании его деятельности, сам полковник первым воспротивился этому.

– Стоило ли ради спасения одной жизни рисковать жизнями многими? – спросил он.

– Принимая решение о высадке десанта, командование прежде всего учитывало ваши исключительные заслуги перед Родиной, – в обычном для него высоком стиле начал Комиссаров.- Герой гражданской войны в Испании, командир прославленного отряда советских партизан в Польше несомненно имеет право на то, чтобы товарищи не оставили его в беде.

– На это имеет право любой честный воин, – возразил Турханов.- Конечно, я благодарен вам за все, что вы сделали для меня. Но жить только былыми заслугами – это слишком большая роскошь для советского человека. Конечно, было бы неплохо вернуться домой и жить беззаботной жизнью в кругу близких, но кто тогда будет бить фашистского зверя? Свое теперешнее положение я понимаю так: Родина помогла мне избавиться от фашистской неволи, значит, я должен отплатить ей добром за добро.

– Правильно! – поддержал его Соколов.- Я чувствую, что вы хотите предложить отряду что-то важное. Говорите, мы слушаем вас!

– Вы, вероятно, слышали о так называемом «чудо- оружии», или, как говорят сами немцы, «вундерваффе».

– Геббельсовская болтовня, – поморщился Комиссаров.- Неумная выдумка для поднятия духа немецкого обывателя.

– В основном – да, но кое-что делается не только для обмана, – возразил полковник.- Слыхали о «Фау-2»?

– Еще бы. Лондонское радио давно прожужжало все уши, – не сдавался замполит.

– Конечно, англичане, возможно, и преувеличивают опасность нового оружия-, но тем не менее оно существует, – задумчиво проговорил Турханов.- Недавно один человек рассказал мне о еще более грозном, чем «Фау-2», оружии, разрабатываемом немцами под руководством известного ученого. Вот послушайте, – предложил он и коротко поведал историю- с Елфимовым.

– И вы поверили этому авантюристу? – спросил Комиссаров.- По-моему, таинственную лабораторию вместе с ее руководителем Елфимов выдумал только для того, чтобы умалить свою вину за предательство.

– Не знаю, как с лабораторией, но ее руководитель – вполне реальное лицо. Более того, мне на себе пришлось испытать действие одного из его препаратов. После впрыскивания этого лекарства я на некоторое время совершенно потерял способность контролировать себя и помимо своей воли рассказывал правду обо всем, что у меня спрашивали. К счастью, я мог говорить только на родном языке, а у фашистов в то время не было переводчика. Ученый, сумевший создать такой удивительный препарат, вероятно, способен и на большее.

Рассказ о Елфимове на Соколова произвел совершенно иное впечатление. Страстный поклонник фантастической литературы, он вполне допускал возможность существования реального инженера Гарина с его невыдуманным гиперболоидом.