Александр Косарев - Картонные звезды

Теперь обратим внимание на время отправки телеграммы. Обратили? Нет, вижу, не обратили. Вам кажется, что вылет самолета и отправка телеграммы произошли с большим разрывом во времени, но это не совсем так. Знайте на будущее, что вылет привязан к Гринвическому времени, а уведомление о нем всегда дается по местному времени. Скорее раскрываем рабочий журнал, где на самой первой странице вклеена карта часовых поясов. Одним пальцем цепко впиваемся в Гринвический меридиан, а другим в западное побережье США. Плюс, минус… Итого оказывается, что сдвиг по времени равен девяти часам. Значит, на самом деле между реальным вылетом и докладом о нем разница не так уж и велика, всего тридцать семь минут. Но она есть! Не понимаете, в чем тонкость? И я пока не понимаю, но если при этом обратить внимание на тип взлетевшего самолета, то завеса тайны начнет слегка приподниматься. Ведь самолет серии KC — это воздушный заправщик, который может дозаправлять летящие с ним за компанию другие самолеты прямо в полете. Но вот в чем загвоздка, никакие другие самолеты из Сан-Франциско в это время не взлетали, во всяком случае, не в направлении на Гонолулу. И если бы от момента взлета до отправки телеграммы прошло минут десять — пятнадцать, все было бы в пределах нормы. Мы с вами были бы уверены на все сто процентов, что в сторону Азии по каким-то там делам летит одинокий заправщик. Но тридцать семь минут просрочки в докладе — это уже перебор, это уже некий нонсенс. Старый вояка диспетчер, призванный из запаса и как минимум двадцать лет до этого момента отправлявший подобные телеграммы, наверняка послал бы ее даже раньше, и не стал бы тянуть с таким рутинным делом. Впрочем, за исключением одной-единственной причины. Причина же могла заключаться в том, что вслед за заправщиком взлетели еще как минимум два, а может быть, и четыре самолета, которые должны следовать за ним, как птенцы за своей мамой. Теперь основной вопрос, что же это могут быть за самолеты? Ответ попробуем найти в том позывном, на чье имя отправлено уведомление. Не забыли еще его? GVA! Данный позывной, как должен знать на зубок любой оператор советской радиоразведки, принадлежит аэродрому, расположенному на райских Гавайских островах, затерянных в Тихом океане. Что мы, кстати, знаем о самом крупном острове Гонолулу? А, навскидку? Каюсь, я сам не особо о нем осведомлен. Единственное, что мне известно точно, так это то, что эти благословенные острова были захвачены Штатами в 1898 году. И еще там есть остров Оаху, на котором расположен печально известный по Второй мировой войне порт Перл-Харбор. А раз так, то, следовательно, лететь самолеты, прикрывающиеся общим позывным Yankee-94, должны будут около четырех тысяч километров. Исходя из средней крейсерской скорости самолета KC-135, лететь этой компании предстоит не менее четырех с половиной — пяти часов. Смотрю на часы. Жаль, в лучшем случае до конца смены я успею перехватить только доклад о прибытии странного «Янки» на Оаху.

Вообще-то не мое это дело, ломать голову над такими вопросами. Для всего этого у нас существует целая служба, хотя и маленькая, но четко организованная. На нижнем ее уровне находятся начальники очередной боевой смены. Их всего двое. Один пребывает в правом крыле здания, курирует первую роту. Второй у нас обобщает наши усилия. Обычно на эту должность ставится один из старослужащих сержантов. Наш сменный сидит за отдельным столом у самого входа в общий зал. Иногда он что-то пишет, а по большей части с очень занятым видом раскладывает принесенные нами бумажные полоски по кучкам. Каждая кучка — это не только радионаправление, типа Токио — Манила или Уэйк — Гуам. Это, по большому счету, мощное транспортное направление, по которому ежедневно летят десятки и сотни «подведомственных» нам самолетов. И вы ведь прекрасно понимаете, что они летят не просто так, а везут военные грузы и людей в погонах. А поскольку каждому известно, что самолеты довольно дорогой вид транспорта, то и эти грузы, и эти люди представляют для нас особый интерес. Но прежде грузов и прежде людей нас в первую очередь интересуют сами боевые самолеты.

Конечно, боевая авиация — понятие довольно условное: в боевых действиях принимают участие самолеты самых различных типов, размеров и предназначений. Попозже я постараюсь немного просветить вас в этом деликатном вопросе. Собрав и разложив все полученные от нас за час наблюдения телеграммы, начальник смены скрепляет каждую пачку обычной бельевой прищепкой, важно одергивает гимнастерку и, поправив на голове пилотку, отправляется к дежурному офицеру. Дежурный (это, как правило, майор или, на худой конец, долго не получающий очередного звания капитан) сидит в самом центре командного пункта и по долгу службы пытается держать в поле своего внимания постоянно меняющуюся воздушную обстановку на дальневосточном театре военных действий (ТВД). Есть, впрочем, и еще один офицер на КП, который формально является заместителем оперативного, но он (так уж повелось) занят исключительно вопросами первой роты. Оно и понятно. Голосовые сообщения, перехватываемые ими, столь многочисленны и столь разнообразны, что внимания им требуется гораздо больше, нежели телеграфным сообщениям. Обработанные заместителем голосовые сообщения оформляются на бумажном носителе и тоже попадают на стол оперативного дежурного. Вот так выглядит первая группа военнослужащих, которая в нашем полку занимается первичной обработкой и анализом добытой разведывательной информации. Каждый офицер на КП, разумеется, является профессиональным разведчиком, окончившим как минимум специальное училище в Москве или Ленинграде. Хотя есть и исключения. Некоторые из них явно окончили гораздо более серьезные специальные учебные заведения и просто потрясают иной раз своей осведомленностью и хитроумием.

Начальники смен — тоже крайне опытные и прослужившие на срочной службе не менее двух лет сержанты. Тут же надо подчеркнуть, что дежурный офицер, в отличие от нас, заступает на сутки и в эти сутки он полновластный хозяин положения на всем тихоокеанском ТВД. Самое неприятное во всем этом то, что дежурный по командному пункту несет свою тяжкую ношу фактически в одиночку. Представьте себе, что ему приходится держать на контроле все, что творится на немалом пространстве, простирающемся от Аляски и до Бенгальского залива. Но эта ноша была бы ему просто непосильна без целого штата специально обученных помощников. И первые помощники ему в этом благородном деле — планшетисты. Обычно на смену их ставят вдвоем. На громадном, по нашим, конечно, меркам, пластиковом планшете с контурами континентов и синими полосками государственных границ они размещают и постоянно передвигают маленькие цветные галочки, долженствующие изображать находящиеся на данный момент в воздухе самолеты. Работа, надо честно сказать, каторжная. Поясню. Прозрачное панно имеет размер примерно три с половиной на восемь метров. Временами в воздухе до сотни самолетов, десятки авиабаз. Все они непрерывно двигаются в разных направлениях и нужно беспрерывно наносить на прозрачный пластик все новые позывные при вылете того или иного борта и попутно стирать позывные тех самолетов, которые уже достигли места назначения. Планшетистам приходится по шесть часов без перерыва прыгать по передвижной трехступенчатой лесенке, которая мало помогает на высоте и крайне раздражает, когда попадается под ноги при работе внизу. Мне пару раз довелось поработать планшетистом, когда народа на КП катастрофически не хватало. Удовольствие, скажу я вам, спорное. Уж на что я не люблю бегать, но и тут я согласился бы бежать пятикилометровый кросс, вместо еще той «планшетной» смены. Хотя и там бывает мертвое время, особенно в так называемую нулевую смену. По камчатскому времени смена эта начинается не в полночь, как можно было себе представить из ее названия, а в два часа ночи.