Александр Одинцов - Огненная вьюга

Суровые дни переживал Западный фронт. Которые сутки откатывался он назад под натиском немецко-фашистских войск. И хотя теперь в ноябрьскую пору отход измерялся не километрами, а едва ли не метрами, боль по-прежнему жгла солдатские сердца. Куда же дальше? Позади Москва! Вон они — подмосковные, такие знакомые, да что там знакомые — почти родные названия городов, поселков, станций, платформ: Истра, Руза, Солнечногорск, Крюково, Волоколамск, Яхрома, Снегири… А рядом с ними, на заснеженных полях, будто рожденные внезапным буреломом, громоздились лесные завалы, дыбились надолбы, щетинились противотанковые «ежи», уходившие за горизонт бесконечными рядами.

Первыми отходили малоподвижные тылы. Тащились повозки, двуколки, ползли потрепанные полуторки. За ними увалисто двигалась тяжелая дальнобойная артиллерия РВГК (Резерва Верховного Главного Командования), а затем корпусная, дивизионная. Редкой цепочкой тяжко колыхались на неровностях дороги чумазые, исклеванные снарядами, точно пораженные оспой, танки. На их броне передыхала, держась за скобы, стволы пушек, только что вышедшая из боя пехота. Колючий снег хлестал солдат по щекам, забивался под ушанки, в трехпалые рукавицы, за воротники шинелей, вызывая озноб. Еще хуже приходилось тем, кто топал пешком.

Вот сейчас бы на запад, с попутным ветром. Куда было бы легче!

Но что за тени торопливо скользят по обочине дороги навстречу общему потоку? Белыми призраками промелькнули они на фоне глухо шумящего леса и растворились в снежной круговерти. Куда идут эти люди? Зачем? Кто послал навстречу врагу эту горстку бойцов? Пусть и хорошо вооруженные пулеметами и редкими в ту пору автоматами, что могут они против бронированных армад врага, рвущихся к Москве?

Но у этих людей было другое задание. Во вражеский тыл сквозь метель уходили разведчики отряда особого назначения Военного совета Западного фронта. Отряд был создан под Вязьмой еще в августе 1941 года из воинов-добровольцев частей, в основном входящих в состав 57-й танковой дивизии. Удостоверение на его формирование за № ВС/1908 было подписано 19 августа 1941 года заместителем командующего фронтом и членом Военного совета. Отряд два месяца успешно сражался с оккупантами в их тылу в Смоленской и Калининской областях и приобрел значительный боевой опыт. В первой половине ноября отряд отозвали из вражеского тыла. Его командир и комиссар были приняты командующим Западным фронтом генералом армии Г. К. Жуковым и награждены орденом Ленина. Боевых орденов и медалей были удостоены и многие другие разведчики.

…И вот снова в путь, снова за линию фронта. Очередной рейд нацелен на тылы фашистской группы армий «Центр», пытавшейся захватить Москву.

По безлюдной, точно вымершей улице Смоленска, бросая снопы света на покрытые снегом развалины, мчался «опель-адмирал». В его салоне сидел шеф разведки группы армий «Центр» генерал Мюллер, возвращавшийся из важной поездки в 4-ю танковую группу генерала Хюпнера. Дело в том, что к началу декабря в штабе группы армий «Центр» сложилось мнение, что сопротивление русских, достигнув кульминационной точки, начало ослабевать и что в распоряжении защитников Москвы нет больше никаких новых сил. И вдруг русские активизировали свои действия против 3-й и 4-й танковых групп вермахта и 2—3 декабря остановили их наступление. Поэтому Мюллеру и другим чинам потребовалось срочно разобраться в обстановке на месте и доложить командованию, что же там происходит.

Настроение у начальника разведки было скверное, и не без основания. Он убедился, что дивизии 4-й танковой группы выдохлись и не смогут продолжать наступление. Русские же не только проявляют фанатичную стойкость в обороне, но и предпринимают жалящие молниеносные контратаки, наносящие войскам вермахта ощутимый ущерб, вселяющие уныние в сердца солдат фюрера.

Но не это беспокоило шефа разведки. За провал наступления есть кому ответить. Даже неплохо, что кое-кто из зазнавшихся высших чинов штаба получит нагоняй, возможно, от самого Гитлера. Москва-то так или иначе будет взята. А чуть раньше или чуть позже — особого значения не имеет. Зато наиболее рьяные генералы, разбалованные легкими успехами и подчас пренебрежительно отзывавшиеся о разведке, которая-де не поспевает за победоносным маршем войск, подожмут хвосты. Мюллера встревожили агентурные данные о появлении в тылу группы армий нескольких подвижных диверсионно-разведывательных отрядов, руководимых, по всему видно, опытными и смелыми командирами. Дерзкие стремительные налеты этих отрядов, наверняка поддерживающих боевое взаимодействие с партизанами, деморализуют личный состав тыловых подразделений, нарушают нормальное функционирование сухопутных коммуникаций, прерывают управление и связь.

Вот это как раз по его, Мюллера, части. Сколько этих групп, какова их численность, какие цели и задачи перед ними поставлены, шеф разведки не знал. А должен знать. Именно так и поставит вопрос командующий группой армий «Центр» генерал-фельдмаршал фон Бок. И будет прав. А что ему ответить? Что русские диверсанты неуловимы, что немецкая разведка бессильна?.. За такие утверждения можно «удостоиться» вызова в Берлин, а затем угодить на передовую отнюдь не в прежнем качестве…

В дороге генерал изрядно продрог. Адъютант обер-лейтенант Тупфель в пути между Вязьмой и Смоленском, когда сломался обогреватель салона машины, опасливо посмотрев на задремавшего генерала, набросил на его плечи попону, едко пахнущую конским потом. Мюллер едва не взорвался гневной тирадой в адрес чересчур усердного офицера, но вовремя спохватился и счел за благо сделать вид, что не обратил внимания на непристойность такого «пледа». Толстое сукно, конечно же, пованивало, но так быстро согрело генеральские, уже немолодые кости, что он даже похвалил адъютанта:

— Вы, Тупфель, на редкость изобретательны, — сказал он, потягиваясь.

— Патент на изобретение надо выдать не мне, господин генерал, — почтительно и в то же время несколько фамильярно ответил повеселевший от похвалы обер-лейтенант.