Александр Одинцов - Огненная вьюга

— Яволь!

Генерал Мюллер вошел в кабинет командующего с вытянутой в приветствии рукой.

— Хайль Гитлер! — простуженным голосом произнес он. — Разрешите доложить, господин фельдмаршал.

— Докладывайте, — кивнул фон Бок.

Начальник разведки пропечатал несколько шагов по ковру и, остановясь вблизи стола, начал:

— Господин фельдмаршал! По вашему приказу я подробно ознакомился с боевыми действиями четвертой танковой группы. Солдаты фюрера сражаются мужественно, напрягают все силы для разгрома русских и выполнения поставленной перед ними задачи. Но их наступательные возможности исчерпаны. Генерал Хюпнер утверждает, что для продолжения наступления нужны сильные, свежие резервы. В противном случае… — Мюллер замялся, не отваживаясь сказать, что произойдет в «противном случае». — Кроме того, по агентурным данным, полученным лично мной, в тылы наших войск заброшено несколько лыжных диверсионных отрядов русских — отборных головорезов. От них в ближайшие дни можно ожидать дерзкие нападения на наши штабы, склады боеприпасов и горючего. Как правило, такие диверсионные отряды засылаются русскими перед началом активных действий противника. И более того…

Фельдмаршал снял с носа очки и, положив их перед собой, скрестил руки на столе:

— То, что нужны свежие резервы для взятия Москвы — это для меня не новость. Я неоднократно запрашивал их в генеральном штабе и у самого фюрера. Но их даже не обещают. Что же касается лыжных отрядов, то повода для особой тревоги не вижу. Что могут сделать какие-то две, три сотни русских. Глупо и смешно. Может быть, советские генералы и возлагают на них надежды, но для нас это, что укус блох. И я не вижу никакой логической связи между действиями этих отрядов и предстоящими активными действиями русских с фронта. Все резервы у них израсходованы. Медлительность наших дивизий объясняется главным образом нераспорядительностью их командиров.

— Рад бы согласиться с вами, господин фельдмаршал. Но, находясь три дня в непосредственной близости от линии фронта, я на себе испытал возросшее сопротивление русских, их смелые ночные контратаки с участием танковых подразделений. Засылка же в наши тылы хорошо обученных и отлично оснащенных лыжных отрядов может нанести серьезный урон нашим тылам, как это было под Велижем в сентябре. К тому же, извините за повторение, я предчувствую, что засылка диверсионных групп связана с предстоящим наступлением русских войск.

— Вы, генерал, должны не предчувствовать, а знать намерения противника, подкрепленные подлинными документами, показаниями пленных. Где находятся эти, так напугавшие вас, диверсионные группы?

— У меня, к сожалению, нет достаточных данных, — ответил Мюллер, подходя к карте, — но предположительно в этом районе.

Фон Бок уловил запах конского пота, исходивший от Мюллера, и брезгливо поморщился:

— У вас нет конкретных данных о наличии русских резервов, кроме предчувствий и догадок. Вы не знаете, на что конкретно нацелены диверсанты. Вам пора понять, генерал, что вы не начальник зондеркоманды, а начальник разведки группы армий. Потрудитесь заглядывать вперед, предвидеть, опираясь на факты, а не на вашу сомнительную интуицию.

— Господин фельдмаршал! Считаю своим святым долгом перед вами и фюрером доложить о возможной опасности нападения русских на штаб Хюпнера, на штаб группы, лично на вас. Предположительно один из засланных отрядов имеет такую задачу.

Фон Бок кисло усмехнулся.

— Если фельдмаршал, командующие войсками, генералы вермахта будут думать лишь о спасении своей шкуры, им некогда будет думать о руководстве войсками. Безопасность тылов должны обеспечить вы. Какие меры приняты вами для поимки диверсантов?

— Приведены в готовность все комендатуры и контрольно-пропускные пункты. Поставлена задача разведывательной авиации подняться на розыски бандитов, как только позволят погодные условия.

Фельдмаршал несколько успокоился. Злая складка на его белом сухом лбу разгладилась:

— Что вам нужно для розыска и уничтожения диверсантов?

Начальник разведки выхватил из папки докладную записку:

— Вот наша заявка. В ней все подробно изложено…

— Хорошо, — перебил фельдмаршал. — Она будет рассмотрена, но скажу сразу — на дополнительное выделение авиации и войск по прочесыванию лесов не рассчитывайте. По приказу фюрера все будет брошено на захват Москвы. — И, устало помяв переносицу, добавил: — Сегодня пришлось отдать приказ бросить в бой даже солдат тыловых подразделений как полков и дивизий, так и армейских корпусов и штаба группы.

Зимние серые сумерки быстро сгущались, но снега, укутавшие землю, все еще светились молочным светом. Конный дозор, расположившийся в густом ельнике, уже давно увидел цепочку быстро скользящих по снежному полю лыжников. Впереди нее, метрах в четырехстах, шел в белых маскхалатах разведывательный дозор. Вот он на минуту остановился, что-то уточнил по карте, повернул к опушке леса и тихий ельник вдруг ожил.

— Добре, дюже гарно! — пророкотал сидящий в седле на вороном коне, в кавалерийской кубанке и короткой, выше колен, венгерке старшина. — Як кажуть: «На ловца и зверь стрибае». Зараз мы з ними и побалакаем. Куды и зачем спешать? Не ворожьи ли то разведчики?

— Все может быть, товарищ старшина.

— А раз так, то к бою! За мной, марш!

Шестеро всадников на дюжих, застоявшихся на морозе конях пулей выскочили наперерез дозору лыжников. Те не только не оказали никакого сопротивления, но и выразили большую радость. Широко улыбаясь, один из лыжников протянул старшине руку.

— Погоди з братанием, — отрезал тот. — Говори, кто такие, куда, зачем?

— Нам бы в дивизию Панфилова, а можно и к кавалеристам Доватора, — сказал старший лыжного дозора.

— Добренько! Разумеем! — тронул ус старшина и похлопал коня по шее. — У кумы побывали, вареников пожевали, а теперь ищете стык между дивизиями, где бы улизнуть к своим.

— Ты что? На кого? Да я из тебя сейчас, — ухватил старшину за ногу лыжник, — ноги повыдергиваю. Я тебе дам «к своим»! Своего батьку закличешь, Торба.

Старшина уставился на лыжника, даже свесился с седла на бок, чтобы получше рассмотреть окликнувшего.

— Откуда меня знаешь? — спросил он удивленно.

— По усам определил, таких всего двое на всем фронте — у Семена Михайловича Буденного да у тебя…

— Ну, ты мене дурочку не валяй. Кажи, где бачилысь.

— На Смоленщине в лесу под городом Белый. Корытов я, младший сержант…

Старшина сконфуженно сдвинул кубанку на лоб, почесал затылок. Он понял, что опростоволосился, не узнал своих. Чтобы скрыть смущение, подчеркнуто радушно сказал: