Олег Татарченков - Высоко над уровнем моря

В народе говорят: ревность — признак… чего? Правильно. Но я осознавал, что это самое «чего» в моем нынешнем положении ранбольного солдата не имеет никаких шансов. Более того, сестринское отношение Светланы ко мне уже начинало раздражать. Я понимал, что эта злость несправедлива к ней, но ничего не мог с собой поделать…

После бессонной ночи я решил завязать свои чувства в узел. И чтобы отвлечься, принялся со своими урками готовить план страшной мести Гарагяну. И последняя встреча Гарагяна с медсестрой Леной нас только раззадорила.

…-Бабы — дуры! — по-прежнему не может успокоиться идущий с ведром каши у меня за спиной Путеец.

Я возвращаюсь из своих мыслей и мечтаний на грешную землю. Возвращаюсь, чтобы снова улететь. До кухни еще двести шагов, за это время можно многое вспомнить и обдумать…

Подумать только, еще совсем недавно я склонялся к выводу железнодорожника! Для этого достаточно было вспомнить историю, что случилась с моим землячком полтора года назад…

С Олегом Синичкиным мы нашли общий язык с первых дней службы. Вместе тягали наряды, терпели наезды «черпаков». Поэтому было вполне естественно, что он рассказывал мне о своей жизни, а я в ответ делился воспоминаниями о себе. Прошлое на сером фоне действительности казалось нам необыкновенно розовым, полным романтики и светлых чувств. А какие же чувства без любимых?

Не раз и не два Олег заводил разговор о своей девушке, что ждала его в Ярославле.

Я смотрел на ее фото и в глубине души удивлялся эпитетам, которыми награждал свою подругу Синичкин: нежная, умная, тактичная. И уж, естественно, красивая. Я видел подругу Олега на вокзале — девчонку, перемазанную тушью, размокшей от слез, с распухшим носом и осипшим от рыданий голосом.

Она висела на шее Синичкина, и что-то бубнила ему на ухо. Поэтому ничего общего со словами, которыми награждал эту девчонку мой товарищ, я найти не мог. В итоге я пришел к мысли, что мой друг сумел найти в девушке нечто, не поддающееся расшифровке с первого взгляда.

Я тактично поддакивал рассказам Синичкина о его любви в течении полугода, пока перед отправкой в Афган мой зема не поехал в отпуск. Тогда на имя командира полка пришла телеграмма от сестры Олега, сообщавшей, что его его отца случился сердечный приступ. Дома Олег выяснил, что никакого приступа на самом деле не было, просто хитрая сестренка решила дать своему братцу отдохнуть от тягот и лишений военной службы.

Для Синичкина этот отпуск был тем более желанным, что он знал: вскорости нас может ожидать «заграничная командировка». А какая может быть «командировка» у солдат срочной службы, как не в Афганистан? Тут и к гадалке можно было не ходить.

А тут такое счастье, да еще со свиданием с желанной и любимой…

Но приехавший обратно по истечении десятисуточного халявного отпуска Синичкин радостью не светился. Неделю он вообще ходил букой, пока не решился рассказать о причине своего мрачного настроя. Оказалось, что его нежная, тактичная и умная, писавшая в течении шести месяцев чувствительные письма отважному защитнику Родины, слюбилась с другим и даже заработала на этой почве беременность. Причем ее живот к приезду Олега можно было увидеть без бинокля за пятьдесят метров.

В итоге солдат набил морду будущему папаше и случайно, как показалось ему, встретился со своей беременной любовью. Однако в первые минуты разговора выяснилось, что не случайно: нежная и тактичная специально его подкараулила, чтобы рассказать, какая она дура, и как она его по-прежнему любит. А письма она писала, чтобы ее любимый служил спокойно…

После всех этих шекспировских мотивов Синичкин долго бродил по казарме с задумчивой репой и пытался понять: что она хотела этим сказать? В итоге пришел к выводу: «Зря я ее не трогал. Хотел, чтобы все по-людски было, со свадьбой. А если тронул бы — наверняка дождалась».

— Точно, — подтвердил Валька Малинин из Москвы, считавший себя опытным ловеласом, рассказывавший о своих похождениях везде, за исключением разве только солдатского сортира, — Вы должны были быть идеальной парой. Она перед отправкой думала точно так же, как ты сейчас. И решила, что ты ее не любишь. А если любишь, то сейчас.

И хрен его знает, что у тебя будет в голове через два года, когда ты вернешься. А молодость проходит! В общем, Синя, не грусти: все к лучшему, найдешь себе другую. Наверняка такую же: бабы созданы на свете для того, чтобы нам скучно не было!

«Сегодня поговорила с Сергеем. Расставила все точки над «и».

Он не оставил от моих слов камня на камне — он это умеет. Но почему-то не убедил. Раньше убеждал, а сейчас нет. Он это чувствует и злится: увы и ах, его милый Светок — Горбунок выходит из-под власти! Конечно, он не будет мне мелко мстить — это не в правилах Сергея. Дрянную душонку я бы не полюбила. Но все же…

У него, кроме злости, есть еще великолепное чувство уверенности в себе. И эта уверенность, что он сможет подавить спонтанно возникший бунт на корабле, выводит меня из себя.

Наверное, это оттого, что боюсь: рано или поздно он подавит меня свое волей и все вернется на круги своя. Не хочу. Хочу совершить что-то безрассудное, возможно, даже нелепое, но то, что навсегда отдалит Сергея от меня. Пусть даже я потеряю уважение в его глазах. Пусть.

Что сделать? Организую интрижку с солдатом. А почему бы и нет?! Вон Ленка не может жить без своего Вагона. Отвергла все офицерские ухаживания и мои предупреждения, что Гарагян не совсем то, за кого себя выдает. Отвергла и любит всем назло.

Введем новую моду: долой командный состав, все на согревание бедных солдатиков!!! Фу, пошлость…

А что ты одергиваешь себя, подруга? Ведь признайся в глубине души, что ты не зря написала эти строчки? Признайся хотя бы перед собой, что тебе нравится Протасов. А? Ага! Попалась! Пишешь эти строчки и краснеешь!..

Господи, какая же я дура! Вдруг этот дневник попадет в чужие руки? В последнее время я стала слишком много ему доверять…

Уходишь от темы, Светлана.

И все-таки Протасов… Нет, он не подойдет. Чтобы насолить Сергею, нужно связаться с кем-то вроде Гарагяна. Это точно не удержится от желания рассказать во всех курилках о своей новой победе.

А Андрей… Андрей явно не годится для инструмента мести.

Дорогуша, вам не кажется, что вы снова краснеете над бумагой?»

В жизни бывают моменты, когда незначительные события или мелкие приключения, связанные с не менее мелкими людьми, приводят к большим переменам. Романтики прошлого века называли их «посланцами Ее величества Судьбы».

Для меня таким посланцем стал некий Артур Нурмухамедов. Он был призван в армию откуда-то из Кара-Калпакии, по этой причине его звали просто «Колпаком». Кроме минингита, от которого этот худощавый, ниже среднего роста парнишка лечился уже второй раз в жизни, он страдал другой неизлечимой болезнью: он крал все, что попадалось под руку.