Олег Татарченков - Высоко над уровнем моря

…-Не знаю… — Сергей, не глядя на стол, протянул руку, налил себе одному водки. Выпил, занюхал рукавом, поморщился, — этот Саня благородно так ее до номера проводил и — все.

— Так радуйся, чудило!

— Радуйся… — уныло протянул Сергей, — Брошу этот чертов институт — на инженера в наше время только идиот учиться может, подамся в мафию. Возьмут. Я еще не забыл, с какой стороны за автомат нужно браться.

— В киллеры пойдешь?

— В фигиллеры! Я полтора года в Афгане в «духов» стрелял. Что они мне лично сделали, чем помешали, пока я в этот сраный Афган не попал?! Ничем! Да я знать про них не знал, про эту страну только по телевизору слышал! После этого вся жизнь наперекосяк. Два года, как Афган кончился, а в мирную жизнь войти не могу. В институт поступил, женился — думал, забуду… Хрена!

А эти сволочи, кооператоры, бизнесмены хреновы, пока мы там гнили, кооперативов наоткрывали, видеосалонов с порнухой. Машины меняли, девок портили… Они хозяева жизни, а мы — дерьмо! Тем, кто раньше пришел, легче. Они адаптироваться успели в нормальной стране. А мы эту войну заканчивали, и тут в бардак у себя попали…Ты вот скажи, кто сейчас для меня больший враг?

Я молчал. Что тут скажешь? Тут надо брать пулемет и топать на перекресток — кооперативщиков стрелять. Хотя причем здесь они? Не причем. Крутанулись ребята, вовремя поняли, откуда дует ветер перемен. А если ты этого не сделал: не успел, не захотел или не смог — это уже твои проблемы.

— Ладно, давай спать ложиться, выдавил я из себя.

— Не, ты погоди, — остановил меня Сергей.

Я недовольно попорщилсяб главное сказано, сказанное общеизвестно, обсуждению не подлежит, а посему заседание закрывается.

— Дело-то вообще не во мне и не в Людке, — торопливо продолжил мой друг, — Ты ведь в Љ — ской мотострелковой дивизии служил?

— Ну.

— «Вэ-че» номер…

— Ну.

— Ты еще «и-го-го» скажи!

— Не дразнись, а то в ухо получишь.

— Не, ты слушай внимательно, — Серый выдержал эффектную паузу (не будущий инженер, а Евгений Петросян, мастер разговорного жанра!), — Подожди-ка…

Серега быстренько разлил оставшуюся водку и стал пыскать глазами по столу в поисках закуски.

— Больше ничего нет, — остановил я его поисковые действия.

— Ладно, рукавом… Так вот, Людмила сказала, что перед уходом она обратила внимание на небольшое фото пацана в военной форме — оно под стеклом в шкафу торчало. Поинтересовалась, кто такой… Оказалось, что Алла переписывалась с этим парнем. Ну, знаешь, «Комсомольская правда» рубрику такую вела — «Дружба по переписке» или что-то в этом роде…

Начали они это дело еще до службы пацана в армии, потом, когда его призвали — еще месяца три. Затем он ни с того ни с сего прекратил переписку. Алла совсем недавно решила отправить ему письмо по домашнему адресу. Ответила мать этого солдата, фамилия его Варегов, и сообщила, что он погиб в Афганистане. Назвала в письме номер полевой почты. Людка на всякий случай его записала — решила у меня узнать, может пересекались где… А я вспомнил, что это твой…

Я молчал.

В голове отбойным молотком стучала фамилия: «Варегов, Варегов…» Я вспомнил его сразу же, как только Серый назвал эту фамилию. Вспомнил, но даже сейчас в глубине души не хотел верить, что Земля круглая до такой степени. Вот тебе еще один рикошет…

— Андрюха, ты его знал? — голос моего друга донесся до меня, как из другого мира.

Я вытащил из пачки последнюю сигарету и подошел к окну.

На улице давно погасли фонари. Лишь только свет моего окна рассеивал мглу, освещая падающие за ним хлопья снега. Через дорогу светились красным заначески еще одного полуночника.

— Андрей… — позвал из глубины комнаты Серега, — Оставишь…

— Блок «Стюардессы» на холодильнике.

Сергей молча встал и прошел на кухню. Остался курить там: в таких случаях мы становимся не в меру чуткими и внимательными.

Вадим Варегов. Я не знал о нем практически ничего. Кроме того, что нас навсегда связало Красное ущелье. Но он не смог оттуда выбраться, а я сумел. Сумел ли?…

Выстрел глухо хлопнул по барабанным перепонкам с каким-то странным металлическим звоном, как будто болтом ударили по рельсу.

Вадим опустил руки, зажимавшие уши, и бросился к краю площадки — смотреть, куда упадет мина.

— Где она взорвется, — обернулся он к сержанту, безрезультатно обшарив глазами желтый склон сопки напротив.

— Видишь слева «духовскую» тропу? — командир отделения повернул Вадима в нужную сторону.

— Ага, — ответил тот, хотя ровным счетом ничего не увидел.

Детали скрадывались в однообразном горном ландшафте, красно-буро-желтом: цвета скал, трещин, провалов и выжженной солнцем скудной растительности.

— Над ней дерево, — сержант довернул Вадима еще на полметра, — Вот там она и должна рвануть.

«Может, она уже рванула, а я проморгал?» — беспокойно подумал Вадим. Он посмотрел на невозмутимое лицо сержанта с редкой светлой щетиной, пробившейся на коричневой от загара щеке, — «Что-то слишком долго она летит».

— Горы скрадывают расстояние, — произнес сержант, отвечая на не прозвучавший вслух вопрос, — Кажется близко, а на самом деле… Тут все — обман! — закончил он неожиданно жестко.

Тут Вадим краем глаза заметил небольшое облачко, как бы невзначай взметнувшееся около темной нитки тропы («Вот она где!»), упрямо ползущей по склону горы.

Облачко взметнулось и опало. Порыв ветра быстро разметал его, снес в сторону. Звук разрыва Вадим так и не услышал.

— Все, концерт окончен, — ответил командир отделения на второй, такой же немой вопрос Варегова «что дальше?»

Он взглянул на молодого солдата и совершенно другим тоном — властным, не допускающим раздумий, добавил:

— Отдохнул? Тогда, Варегов, хватай бачок и дуй за водой. Восхождение свое ты уже отметил. Мухин! — окликнул сержант солдата, сидевшего, свесив ноги, на бруствере мелкого окопчика, — Пойдешь вместе с ним, старшим.

…Странное дело, попадаешь на войну, а ее нет. Вернее, не чувствуешь. С детства, проглатывая запоем книги про нее, представлял «театр военных действий» скопищем снующих людей, железа, огня и дыма. Атаки, контратаки…

Из репортажей по телевизору, повествующих лопухам в Союзе о героической афганской войне, насмотрелся на сплошные ревущие «вертушки», проводки колонн под грохот разрывов, коварных душманов в длинных серых рубахах, чалмах и с китайскими «калашниковыми» в руках…

…А тут — какая-то экскурсия по экзотической азиатской стране.

Колонна из «Уралов» пылит по дороге, утыканной по обочине редкими разлапистыми кустами. И ты, подобно туристу с пробковым шлемом на голове и фотоаппаратом на голове, простодушно восклицаешь: «Так это и есть миндаль?!»