Павел Зябкин - Герой не нашего времени 2

Утром, когда сменились, удалось поспать. Убаюкивал рокот землеройной машины, вычерпывавшей своими ковшами горы земли. К вечеру позиция взвода превратилась в неприступную крепость. С тыла возник высокий земляной вал и глубокий ров. Жизнь шла своим чередом.

Дни проходили за днями. Владимир стал замечать за собой какую-то полную пустоту и отсутствие надежды. Большинство из его товарищей только тем и были заняты, что мечтали, как будут жить дома. Как распорядятся полученными деньгами. Еще животрепещущей темой были слухи о возможной отмене «боевых» и неком грядущем перемещении полка на новое место. Постоянно не покидало его ощущение, что все снова повторяется. Он идет по замкнутому кругу. Если тогда, пять лет назад все было ново не только для него, но и вообще для всей страны, забывшей что такое война на собственной территории, то теперь никакой новизны не было. Хотя кое-что поменялось. Существенно изменился сам подход к операции. Теперь боевики не ходили на переговоры, предпочитали не носить форму и свои знаки различия. По большей части предпочитали маскироваться под местных жителей.

Владимир лежал на нарах в блиндаже и рассматривал муравья бегавшего по потолку. День уже подходил к вечеру. По уму надо бы поспать перед дежурством, но совсем не хотелось. Вот уже третий месяц тут, а никакой тоски по дому. Вообще никакой. Даже мысль не цепляется за какое-либо приятное воспоминание. Даже о дочери он думал как-то отдаленно. Об Ольге он практически вообще не вспоминал. Было ясно, что ее благосклонность прямопропорциональна его материальному положению. Странно, но и Надиных писем он сильно не ждал, хотя ловил себя на мысли, что она пожалуй, баба ничего, если уж повелась на него, когда он был гол как сокол. Хотя кто этих баб разберет… Он подумал, что дома было больше стрессов чем тут, вот так парадокс. Ведь скажи кому, не поверят. Вовка вспомнил одного знакомого, который отговаривал его от поездки. Парень, его ровесник, работал на пилораме, получал там какие-то копейки. Но ехать на войну! Да вы что, там ранят или не дай Бог убьют. А кто семью, детей его, будет его кормить? И вот в письме из дома, сообщили, что парню тому на пилораме пальцы отрезало. Теперь ни работы, ни денег. Работал то у частника, ну и ясное дело без всякого оформления. Вот тебе и ирония судьбы. Как вот теперь он семью прокормит? Тут вот неделю назад парню одному БМП ногу прищемило, да так что нет, пожалуй, уж ноги, не радость ясно, но по крайней мере, документы все путем оформили. Пенсию хоть парень будет получать. А на «гражданке» такое случись? Вот и подумаешь тут, где оно опаснее то.

А тут еще Юрка вспомнился, земляк Владимира по первой кампании. Тоже история… Узнал тут уже, от земляка тоже и сослуживца по тем дням общего. Умер Юрка. Самоубийство. Вот так то. А мечтал «тачку» купить, как и многие. Впрочем, и тот земляк, что сообщил об этом, тоже о «тачке» мечтал. Да так и до сих пор мечтает. А Вовка не мечтал. То, что ему было необходимо, он мог бы приобрести за те «боевые», что он уже заработал. Теперь отсутствовала даже материальная сторона, а домой не хотелось. И ведь вот еще что странно. Тот страх, что преследовал его перед отъездом, напрочь пропал. Даже хотелось чего-нибудь остренького. Хотя разобраться то по уму, служба сейчас была лучше не придумать. Но не только Вовка, а подавляющее большинство ребят стремились поехать на ВМГ или в засаду. И силком ведь никто не гонит и деньги те же, что тут сиди, что с автоматом бегай. Чудно устроен человек.

От философского и вредного для душевного здоровья самокопания Владимира оторвал звук, чего бы вы думали? Колокольчиков и коровье мычание. Под аккомпанемент этого импровизированного хора с оркестром раздалось соло Валерки:

— Пацаны, да держите их! Загоняйте куда-нибудь! Я что один их ловить буду!

Пацаны в блиндаже, однако спали. Володя решил вылезти и посмотреть, что там за чудо случилось. А случилось действительно чудо. По территории взвода носилось целых семь испуганных коров различной весовой категории. Валерке удалось привязать двух коров к столбу, еще одну он держал за ошейник с колокольчиком. Вряд ли Вовка мог быть тут особо полезен. Со скотиной он отродясь дела не имел, впрочем, как и Валерка. Но нашлись на счастье ребята из деревни. Они сразу увели двух коров в посадку и забили их. Ужин обещал быть сытным.

Оказалось, что Валера, когда пристреливал СВД, заметил стадо коров, пасшееся у села, на том краю минного поля. Коровы с какого-то перепуга и рванули в их сторону. Нет, не все конечно, а только эти семеро. Прямо по минному полю. Пастух засуетился понятно, но за ними не пошел, береженого Бог бережет. А мина ни одна не рванула. И вышли прямо на Валеркин окоп. Ну а он уж не растерялся. На что парень в городе всю жизнь прожил, а сумел их во взвод загнать.

Случай с минным полем был уже не первый. До этого бараны так же пытались прорваться. Тогда зенитчики стояли на усилении, со своей пушкой двуствольной, так они с радости полстада размолотили. А минное поле было управляемое, рубильником включалось на НП (наблюдательный пост) командира взвода. Да вот какие-то неполадки вечно с ним выходили. Ладно, что скотина проходила, а вот если «чехи»? Но все были рады своим ходом пришедшей пище. Командир взвода уже распорядился отвести пятерых коров в батальон, а двух оставили. Крошечное стадо, подгоняя прикладом, конвоировал Олег. Животные, видимо поняв, что попали не туда, метались из стороны в сторону, но неопытный пастух все-таки сумел с горем пополам доставить трех коров. Две убежали куда-то в сторону штаба полка.

К вечеру уже горел костер, на котором умельцы жарили свежую говядину. Кое-что раздарили по соседям. Откуда-то принесли брагу. Немного, правда, только по кружке на брата хватило. Но и то хорошо. Мяса было немерено. Казалось, хватит на неделю. Но ничего подобного. К рассвету не осталось ни кусочка. Все съедено подчистую. Еще и мало оказалось. Весь следующий день никто не хотел смотреть на солдатскую еду. Но не спроста видать коровы по полю ходили. На следующий день, когда уже стемнело и большинство спало, со стороны «чехов» затрещали автоматные очереди.

— Подъем! Тревога! — закричал вбежавший в блиндаж часовой.

— А кто тревогу объявил? Кто проверять приехал? — раздался из глубины блиндажа сонный голос.

Проверки с учебными тревогами проходили во взводе, ставшим образцово-показательным периодически. К ним уже перестали относиться всерьез. Расторопность солдат напрямую зависела от уровня проверяющего. А выстрелы? Ну и что? И так каждую ночь стреляют.

— Эй, тебя е… т кто объявил! — рявкнул первым проснувшийся и оценивший серьезность обстановки зам. ком. Взвода. — Сказано тревога, вот вскакивай и беги!