Йост Метцлер - История подлодки «U-69». «Смеющаяся корова»

Тем не менее судно продолжало идти своим ходом, не сбавляя скорости.

Последовал третий выстрел. Еще одно точное попадание. Обрушилась часть мостика. Люди работали как проклятые. Заряжающий досылал снаряды в ствол с такой скоростью, что казалось, ему нужно было поостеречься, как бы самому не последовать за снарядом к цели.

Люди около пулеметов выглядели хмуро. Они пока еще пребывали в бездействии. Пулеметчики должны были внимательно следить за появлением первых признаков сопротивления. Как только вражеские орудийные расчеты появятся на палубе, именно пулеметчики должны были не дать им добраться до орудий. Казалось чудом, что враг еще не открыл огонь. Видимо, первые снаряды вывели из строя переговорные трубки, и тревогу не могли объявить. Неожиданная атака оказалась абсолютно успешной. По-видимому, спящие моряки должны были сами вскакивать с коек, разбуженные стрельбой.

Последовали четвертый, пятый и шестой залпы, которые и завершили дело разрушения. Теперь уже нельзя было понять, были ли следующие попадания точными. В воздухе скопилось слишком много дыма, который все скрывал. Лодке нужно было развернуться, чтобы заново выйти на цель.

Так противник получил время, чтобы организовать свою защиту. И теперь «U-69» была встречена огнем легких зенитных орудий. На судне цель еще не обнаружили, и снаряды падали в воду в некотором отдалении от субмарины, не причиняя ей никакого вреда. Едва засекли источник огня, в дело вступило 2-см орудие из «зимнего сада». Спустя секунду после того, как я дал разрешение открыть огонь, первые снаряды достигли своей цели. Вражеский огонь захлебнулся, не прошло и нескольких секунд.

Пока что 8,8-см орудие расстреливало свою цель. Первые два снаряда разбили корму. Третий — сорвал кормовое орудие с основания, подбросив его в воздух.

Носовое орудие было следующей целью. Его орудийный расчет уже был на местах и выпустил первые снаряды. Первые два перелетели лодку. Я подвел «U-69» ближе к корме корабля, чтобы скрыться от вражеского орудия. Мне не хотелось привлекать к себе никакого внимания. Вскоре расстояние между нами стало слишком маленьким для артиллерийского огня. В конце концов старшему матросу Кляйншмидту было дано разрешение открыть огонь из автомата.

Ему пришлось ждать дольше всех. Теперь же он упер приклад в плечо, прижался к нему щекой, согнул палец и начал стрелять по вражеским артиллеристам, причем столь активно, что могло показаться, будто бы он хочет снести все надстройки судна. Уже после первых выстрелов он умудрился вывести из строя весь орудийный расчет. Ни на минуту не останавливаясь, Кляйншмидт стрелял во все, что появлялось на палубе, и в каждого, кто пытался приблизиться к зенитному орудию, которое было прекрасно видно. В то же время расчет 2-см орудия также вел огонь весьма успешно.

Из-за грохота орудий на мостике субмарины нельзя было услышать ни слова. Передавать команды стало невозможно.

Кляйншмидт продолжал стрелять и внезапно обнаружил еще один пулемет, который вел огонь, причем удивительно меткий, с другой позиции. Не снимая палец со спускового крючка, Кляйншмидт сменил цель. Первые выстрелы попали в борт, но затем он поймал в прицел нового атакующего. И этот пулемет также был выведен из строя. Он уже начал высматривать для себя еще какую-нибудь цель, когда винты у судна начали вращаться быстрее. Корабль пытался уйти, используя свое превосходство в скорости. В отчаянии я попытался отдать приказ преследовать врага, но это было невозможно. Сумасшедший грохот пулеметов заглушил мои слова.

Я хлопнул Кляйншмидта по плечу, чтобы тот прекратил палить, но моряк был слишком возбужден, чтобы понять меня. Ему было приказано обстреливать любую цель, и он выполнял свою работу. Он ничего не слышал и не видел, помимо врага. Ему было безразлично, почему капитану вдруг вздумалось хлопнуть его по плечу. Разозлившись, я стукнул его довольно сильно, но это снова не оказало эффекта на вошедшего в раж стрелка. А ведь каждая секунда была бесценна. Я перешел на крик, люди все так же меня не слышали, а Кляйншмидт продолжал стрелять… Его товарищи на мостике смотрели на этого решительного стрелка, не имея возможности вмешаться. Фактически он своим «томми-ганом» сдерживал врага.

В конце концов у него кончились патроны, и мои команды стали слышны. Я отдал приказ быстро сменить курс, чтобы не отставать от судна. Я не собирался дать ему спастись.

Пока лодка набирала скорость, идя по следу цели, чтобы возобновить атаку, я повернулся к своему пулеметчику:

— Какого черта вы вытворяете, Кляйншмидт? Почему вы не прекратили стрелять, когда я хлопнул вас по плечу?

Он удивленно взглянул на меня:

— Прекратить стрелять? Я думал, что вы поощряете меня стрелять быстрее.

— Что ж, с этим вы справились. У вас еще остались боеприпасы?

— Да. Три магазина.

— Gott in Himmel. Что ж, хорошо.

Теперь я переключил все свое внимание на врага, который шел на полной скорости.

— Ауэрманн, спуститесь вниз и посмотрите, как там дела.

С регулярностью, которая, возможно, побила бы все рекорды по стрельбе, установленные в артиллерийской школе в Киле, каждый выстрел из 8,8-см орудия попадал в цель. Снаряд за снарядом исчезали в брюхе этого гиганта, а артиллеристы 2-см орудия и легких пулеметов внимательно изучали палубы в поисках всего, что движется. И все же враг еще не был выведен из строя. В любой момент он мог заново поставить людей к пулемету или одному из «чикагских пианино». Внезапно один из наблюдателей, стоявший в стороне, пытаясь спрятаться от сильного ветра, закричал:

— Судно идет на нас!

Этого маневра мы ждали. То, что враг попытается протаранить и потопить атакующую субмарину, было вполне очевидно. Лодка продолжала маневрировать. Мы могли подойти еще ближе, при этом оставаясь у него за кормой. С вражеского судна донеслись редкие выстрелы, и нам снова пришлось открыть огонь по зенитным орудиям. Сколько же все это может продолжаться? Или на британском судне была очень уж стойкая, мужественная команда, или у них на борту было необычайно высокое количество запасных артиллеристов.

8,8-см снаряды продолжали попадать в жизненно важные части судна. Сможем ли мы вывести из строя его двигатели? Ведь очень скоро рассветет, и «U-69» придется прекратить атаку.

Наконец, когда в небе уже появились первые серые отблески рассвета, скорость судна уменьшилась. В конце концов, должно быть, судно получило какие-то повреждения двигателей. Лодка на некоторое время прекратила огонь.

Нужно было принести новые боеприпасы, да и людям требовалась небольшая передышка. Какие самые уязвимые части корабля следовало обстреливать дальше? Уже из нескольких иллюминаторов пробивались оранжевые языки пламени.