Владимир Богомолов - Момент истины (В августе сорок четвертого)

— Должны. Конечно, не факт, что они выйдут именно на нас. На путях их вероятного движения устроено несколько засад.

— Да, но к чему оцеплять весь огромный лес? Зачем столько людей?.. Почему такая чрезвычайность?

— Видите ли, это долго объяснять… — чуть помедля, уклончиво заметил Алехин; он не мог, не имел права говорить кому бы то ни было, кроме офицеров контрразведки, что речь идет об агентах, действия которых представляют угрозу для предстоящей стратегической операции, и что дело взято на контроль Ставкой Верховного Главнокомандования.

— Ясно, от меня вы тоже секретите! — с очевидной обидой быстро сказал капитан, и лицо его дрогнуло в презрительной усмешке.

— Нет, почему же…

— Как бы чего не вышло! Перестраховочка! Мне вы тоже не доверяете… А родной матери?.. К ней у вас тоже, наверно, одна бдительность!

— Ну вы и язва! — рассмеялся Алехин; своей прямотой и задиристой откровенностью капитан ему определенно нравился.

— Какой есть! Но дело не в этом. Все эти предосторожности — ваша, как вы говорите, «специфика»!.. Пуганая ворона куста боится! Вы этим живете и этим кормитесь! Но мне-то вы зачем мозги компостируете?.. Я в армии четвертый год и вашей «спецификой», поучениями о бдительности не то что сыт — перекормлен! Однако ни одного шпиона даже во сне не видел!.. Дезертиры, паникеры, изменники встречались — двоих сам расстреливал… Власовцев видел, полицаев, но шпиона — ни одного! А вас, охотничков, — как собак нерезаных!.. НКВД, НКГБ, контрразведка, прокуратура, трибуналы… И еще милиция!..

— Говорите тише…

— Могу вообще молчать! Только вы мне мозги не компостируйте! Я приглашен, чтобы вы имели вид комендантского патруля, и то, что от меня требуется, сделаю! Но своей «спецификой» вы мне голову не дурите! Мы очень разные люди, и быть таким, как вы, я не желаю! Извините — противно!.. Ну что вы все время смотрите, чего выискиваете? Вы что — потеряли что-нибудь или змей боитесь?

— Не без этого, — весело признался Алехин. — И не только их… Лес кое-где минирован. А я еще жить хочу… И вы, наверно, тоже?

Поджав губы, помощник коменданта промолчал.

— Вот мы и пришли, — останавливаясь, сказал Алехин. — Красиво, а?

Перед ними открылась большая, окаймленная белоствольным березовым подростом, залитая солнцем поляна. Неторная травянистая дорога проходила, не петляя, прямо по ее середине. Крохотные, совсем юные дубочки несмело выглядывали из высокой лопушистой травы. Почти в центре поляны, справа от дороги, тремя островками тянулись поросли густого орешника.

Впереди, примерно в двух километрах, по ту сторону широкой просеки, разделявшей массив на две части, находился участок леса, где Алехин наблюдал чистую супесь — предполагалось, что там, в тайнике, и пряталась разыскиваемая рация.

Этот квадрат леса четверо суток назад осматривал Таманцев. Он и порекомендовал поляну как место, весьма удобное для засады; Алехин, посмотрев сегодня, не мог с ним не согласиться.

«До чего же хорошо!» — подумал Андрей, оглядывая поляну, молодые, радостные березки и кустарник по краям. Лазая до того по лесу, он был настолько озабочен отысканием следов и улик, что сейчас, после замечания Алехина о красоте, может, в первый раз обратил внимание на окружавшую его природу.

— Подождите минутку, — сказал Алехин и скрылся в кустах.

И Андрей, наконец решившись, обратился к помощнику коменданта:

— П-простите, т-товарищ к-капитан, в-вы, с-с-случай-но, не из М-москвы?

— Из Москвы. А что? — быстро взглянув на Блинова, осведомился капитан.

— В-вроде в-встречал в-вас г-где-то, — обрадованно заулыбался Андрей. — Н-наверно, в Москве. А в-вот г-где именно — н-никак не п-припомню!

— Москва велика, — холодно заметил капитан и, еще раз посмотрев на Блинова, с уверенностью заявил: — Лично я вижу вас впервые!

— М-может, в-вы на к-кого п-похожи… — смутясь, промолвил Андрей.

— Каждый человек на кого-нибудь похож, — сухо и наставительно сообщил капитан и отвернулся.

Андрей был обескуражен и в душе ругал себя. Так и надо! Не лезь к людям… Мало ли что тебе покажется… Не лезь!

За кустами слышались негромкие голоса — Алехин с кем-то разговаривал. Вскоре он появился на поляне, и Андрей посмотрел на него ожидательно, однако худощавое малоподвижное лицо Алехина, как и обычно, ничего не выражало.

Став между деревьями на самом краю поляны, он предложил помощнику коменданта и Блинову следовать за ним и большими ровными шагами двинулся по дороге.

— Сто десять, точно… — сказал он, останавливаясь, когда они поравнялись с гнилым пеньком напротив среднего островка орешника: он еще раз промерил расстояние. — А сюда, — он указал рукою вперед, — сто сорок семь… Здесь мы их и встретим… Если, конечно, они пойдут в нашу сторону…

— А если не пойдут? — поинтересовался помощник коменданта.

— И так может случиться… Тут, разумеется, нет никаких гарантий… Будем надеяться… Стой аккуратно, не приминай траву, чтобы не наследить, — предупредил Алехин Блинова.

Это замечание в равной степени относилось и к помощнику коменданта, но лишь погодя Алехин перевел на него взгляд.

— Во время проверки держимся уступом: один сбоку и позади другого… Вот, допустим, это вы, а это я… Или же наоборот. — Алехин быстро переместился и оказался в метре за правым плечом капитана. — При этом задний подстраховывает переднего… У вас… по комендантским порядкам тоже ведь так положено. Только в городе это обычно не соблюдается, а здесь — необходимо… Одновременно нас будут подстраховывать из засады. — Алехин показал на кусты орешника. — Держитесь свободно и уверенно… В случае неподчинения проверяемых, напряженности или обострения требуется максимальная… боевая готовность, — избежав слова «бдительность», сказал Алехин. — При этом следует фиксировать «вальтер» в кармане. Но стрелять в случае необходимости — только по конечностям!.. И еще непременное условие: ни в коем случае не закрывать проверяемых от засады! Понимаете?.. Может, у вас есть вопросы, что-нибудь не ясно? Пожалуйста…

— До которого часа мы здесь пробудем?

— Затрудняюсь сказать… сам не знаю, — признался Алехин, рассматривая кусты орешника. — А что?

— Мне до восьми часов надо непременно вернуться в город, — помедля, заметил помощник коменданта.

— До восьми… Понятно… — думая о чем-то другом, неопределенно протянул Алехин и попросил: — Будьте любезны, постойте здесь минуту!.. Идем! — велел он Блинову.

Сделав изрядный крюк — чтобы не наследить, — Алехин показал Андрею его место в орешнике; шагах в десяти левее должен был располагаться Таманцев.

И тут и там в листве уже имелись вытянутые по горизонтали смотровые щели; узкие, выщипанные по листику, с некоторым расширением в сторону дороги, они были совершенно незаметны.