Владимир Возовиков - Особое задание

— Первый раз, товарищ майор, — буркнул обескураженный Ершов.

— Вы помолчите. Я видел конспект Тухватуллина — с него и спрос.

— Он правду сказал.

— Поверю. Значит, в первый раз. Стало быть, начало положено. Так, ребятки, или не так?.. Ай-яй-яй, Тухватуллин! Да ведь стоит только палец в рот сунуть. Сегодня конспект ему уступил. Завтра — зарплату. Послезавтра — девушку. Вы, чего доброго, и в соревновании начнете ему уступать по дружбе!..

Всё вовремя делает комбат Фисун. Он и ушел тогда, когда лейтенантам показалось, что вот-вот сгорят от стыда.

— Достукался? — зло спросил Асхат, когда за майором закрылась дверь.

— Чего достукался? — взорвался Ершов. — Из-за тебя всё!

— Ну и ну!

— Ты не нукай! В самом деле, чей конспект? Я, положим, такой-разэтакий, — признаю критику! А ты-то! Обязан был удержать товарища от дурного поступка или нет?..

— Не ерничай! — сердито прервал Асхат. И неожиданно для себя спросил: — Свадьба-то когда?

— Какая ещё свадьба? — нахмурился Ершов.

Асхат вопросительно глянул на друга. Неужели он действительно не понимает? Не понимает, что Асхат Тухватуллин уступил ему свой конспект только из боязни — как бы Сашка не подумал, будто Асхат Тухватуллин отказал из-за девушки?..

Наверное, нельзя так откровенно смотреть в глаза человеку, с которым больше года жил в одной комнате. Уж теперь-то Сашка понял всё. На лице его мелькнула растерянность, потом, овладев собой, он криво улыбнулся:

— Ты про Лену, что ли?.. Если влюбился — зря. Могу уступить. Только знаешь, она…

Взгляд Асхата остановил Ершова. «Зачем ты это говоришь мне? Какое ты имеешь право говорить так о ней?..»

— Ты лжешь, Сашка!

Наверное, Асхату стало бы легче, взорвись Сашка, накричи, обругай Асхата. Но Сашка устало махнул рукой, сел на койку и начал раздеваться, позевывая…

С того-то дня и стали замечать в батальоне, как холодеют отношения между друзьями-соперниками. И думают — из-за вакансии. Комбат тоже думает. Может, потому-то и тревожно Тухватуллину на нынешнем учении и нет прежнего желания отдаться борьбе, любой ценой вырвать победу.

Резкий торопливый голос командира разведдозора заставил Тухватуллина вздрогнуть.

Минное поле…

Так вот он, первый сюрприз! Первый… Смотря какое поле, — может, другого не потребуется.

Танк вылетел на приземистый увал, и Тухватуллин увидел на горизонте серую гряду высот, манящую и грозную. Она уже так близка! И так далека, когда между нею и танками роты легла полоса земли, нашпигованная взрывчаткой. Дозор стоял, развернувшись в линию вдоль минного поля, и двое приданных им саперов уже двигались по краю его — искали проход. «Напрасно стараются, — подумал Тухватуллин. — Лучше бы сразу попробовали определить глубину…» Он не случайно ждал ловушку именно здесь — между речной излучиной и заболоченными пойменными озерами. Река и озера покрыты непрочным льдом, пытаться форсировать их — слишком хлопотное занятие. Потеряешь время. К тому же на минные поля можно напороться и на другом берегу…

Значит, разминировать? Время. Оно дорожало с каждым мгновением. Оттого что он воочию видел теперь гряду, ощущение угрозы становилось мучительным, и оно не пропадет, пока эта естественная преграда не останется в тылу роты. Надо что-то придумать, надо найти выход, пока танки ещё движутся. В движении всегда лучше думается, а там, у минного поля, размышлять будет некогда — там надо действовать сразу…

«Прямо пойти — себя потерять, направо пойти — коня потерять, налево пойти — женату быть… Шайтан чертов! О чём думаешь? Он тебя оженит, комбат Фисун, он тебя оженит!..»

Тухватуллин снова оглянулся на свою роту. Она переваливала увал, и по гребню его, дымя и разбрасывая комья мерзлого суглинка, ползла замыкающая машина — выделенный в роту приземистый танковый тягач…

«Прямо пойдешь — себя потерять… Зачем себя? Себя нельзя терять, уж если терять, так наименьшее».

Танк остановился, и Тухватуллин, упершись руками в край люка, выбросил тело наружу, жестом остановил подбежавшего командира разведдозора: молчи, мол, сам всё вижу! Нетерпеливо сделал знак механику-водителю подошедшего следом танка: глуши! Крикнул:

— Передайте — тягач в голову колонны!.. Живо снимайте с трех танков бревна и вяжите плотиком!..

В глазах молодого взводного мелькнуло удивление, но он быстро передал распоряжение, и танкисты начали выскакивать из люков, торопливо снимать крепления бревен.

Ещё ни разу Тухватуллину не приходилось пользоваться этими бревнами, что служат для повышения проходимости танков, хотя случалось попадать и в гиблые болота. Даже подумывал — они лишний, никчемный груз на машинах. А вот пригодились. И совсем не так, как он предполагал…

— Связали?.. Грузите на мой танк. Кузавинис! — позвал он механика-водителя.

Из люка высунулась голова в ребристом шлеме, серые глаза внимательно глянули на командира.

— Двигайтесь вслед за тягачом, станете в двух метрах от его кормы…

Тягач, скрежеща гусеницами, уже обходил колонну, и Тухватуллин поднял руку, привлекая внимание механика-водителя, потом побежал впереди, указывая путь.

Он остановил машину перед самым указателем минного поля, подозвал танкистов и объяснил задачу: закрепить связанные бревна между машинами — так, чтобы одним торцом они упирались в башню танка, другим — в рубку тягача.

— Тягач становится тралом, и толкать его будет танк, вы поняли?..

Командир дозора от удивления сбил шлемофон на затылок.

— Вот это конструкция! Сколько служу — не видывал.

Тухватуллин усмехнулся: послужи, мол, хотя бы с моё — два года…

Тягач был неуклюжим и слишком дорогим тралом, но что делать, если нет другого? Лучше потерять тягач, чем потерять целую роту, а он потеряет её, если «противник» успеет захватить гряду. Только выдержат ли бревна — толкать тягач придется не по асфальту. Уперев «плотик» торцом в башню, танкисты поддерживали другой его конец на весу, тягач осторожно пятился. Брёвна глухо стукнули в его рубку, танк качнулся.

Выдержат!

Солдаты захлестывали концы стальных тросиков, опутавших бревна, за скобы на броне, затягивали узлы. Между машинами повис бревенчатый мостик, и один из танкистов пробежал по нему, попрыгал на середине, пробуя надежность.

— Саперы, в танк! — распорядился Тухватуллин. — Водитель тягача, выключайте передачу и вылезайте из машины. Живо!

— Товарищ лейтенант, может, я за рычагами останусь? Буду по колее направлять — Кузавинису всё легче.

Тухватуллин нахмурился.

— Товарищ Ковалев, у нас учение, а не игра в войну. Вы что, забыли о противоднищевых минах? Они взрываются как раз под сиденьем водителя.

— Волков бояться…

— Прекратить разговоры! К машине!