Пак Голь - Отечество

— Ки Хо!—Тхэ Ха обнял друга. — Ты ошибаешься насчет меня… Я не изменил своего отношения к тебе, я так рад, что ты многое понял.

Со стороны шахты хлопнули два винтовочных выстрела. Разведчики разом обернулись. Но кто и в кого стрелял, было непонятно.

— Ки Хо, сегодня мы можем проявить себя в бою, слышишь?

Тхэ Ха взял друга за плечи, и они снова стали наблюдать за шахтерским поселком.

Солнце скользнуло последними лучами по сопкам и скрылось за лесом. Внезапно стемнело. Подтаявший за день снег быстро покрылся коркой. Ветер больно обжигал щеки. Птицы, издавая протяжные крики, стайками разлетались по склонам в поисках убежища. Оголенные ветви деревьев низко клонились к земле. Начиналась буря. Порывистый ветер обдавал колонну партизан волнами холода, он налетал внезапно и так же быстро уносился вверх, к гребню сопки.

— Товарищи, хочу снова вам напомнить, — сказал Хи Сон, — первая рота уберет часовых, затем окружает полицейский участок и штаб оккупантов, вторая рота заходит с запада и атакует казармы, третья — захватывает склады с оружием. Наш штаб будет находиться за крайней сопкой. Начинайте, как только будет дан выстрел — это наш условный сигнал…

Командир говорил медленно, чеканя каждое слово, для того чтобы бойцы все запомнили. Они внимательно слушали, застыв, как изваяния. Напряженную тишину нарушал лишь заунывный вой ветра. После речи Хи Сона из колонны на два шага вперед вышел Чун О, командир первой роты. Он говорил так просто и непринужденно, словно стоял не перед строем бойцов, а находился дома, среди приятелей.

— Друзья, вы все понимаете важность этой операции. Здесь, в поселке, — наши родные. Их надо спасти. Нам удастся это сделать, если все мы будем храбро сражаться. Иначе нашим семьям грозит неминуемая смерть. Вот и выбирайте… И еще я хотел спросить… Кым Сун здесь? Выйди!…

Чун О обвел взглядом строй партизан, разыскивая старика. Тот неуверенно шагнул вперед.

— Я здесь.

Чун О потянул его на середину, повернул лицом к строю. Старик нехотя повиновался, он вспомнил о вчерашнем разговоре с Цоем, и сердце тревожно екнуло в груди.

— Прочти письмо, — сказал Чун О старику, и все замерли. Кым Сун вынул из кармана листок бумаги. На ней чернели каракули, начертанные послюнявленным карандашом. Кым Сун несколько раз провел рукой по жидким усам и принялся читать:

«Товарищам партизанам.

Простите, что у меня не нашлось ничего другого, кроме старой чогори, но я все равно решила послать ее вам. Может, она вам пригодится. Мой муж и сыновья убиты врагами, как коммунисты. Дорогие товарищи, мне самой хочется взять в руки винтовку и сражаться вместе с вами. Но мешают больные ноги. Я не знаю, кто оденет мою чогори, но пусть он отомстит за наши страдания. На этой чогори есть дырки от пуль. Я их заштопала. Желаю тому, кто оденет мою чогори, стать крепким и сокрушить врага. Извините, что больше ничем не могу вам помочь.

Волость Унгок, деревня Кымсан, Ким Пон Чу».

Старик Кым Сун кончил читать и теперь стоял в нерешительности.

— Письмо было вложено в чогори, которую сегодня получил Кым Сун. Товарищи, разве мы можем остаться глухими к этим строчкам, разве мы можем забыть людей, бедствующих в тылу врага?—воскликнул Чун О, обращаясь к партизанам.

И словно звезды в ночном небе, заблестели глаза бойцов. Раздалась команда Хи Сона. Партизаны тремя группами растеклись в ночной темноте.

Тхэ Ха повел свой взвод по восточному склону горы. Вскоре удалось обнаружить подвесную дорогу. Внизу под ней вилась знакомая тропинка, она вела к шахте. Но в глубоком снегу тропинку легко потерять. Разведчикам несколько раз приходилось расчищать ботинками снег, чтобы убедиться, правильно ли они взяли направление, не сбились ли с пути.

Из поселка доносилась привычная стрельба. Однако Тхэ Ха показалось, что противник чувствует себя настороженно. Уж не ждут ли американцы партизан? Впереди горели два костра. Группа Тхэ Ха направилась к ним, — каждый шаг требовал особой осторожности.

Местность была знакома Тхэ Ха как собственная ладонь, но внезапно у него закралось сомнение, уже не заблудились ли они в темноте?

Слишком долго тянется тропинка. Да и вообще здесь как-то все по-другому. Эта поляна слишком широкая, значительно шире, чем она показалась Тхэ Ха днем. Но вот, наконец, картофельное поле. Командир разведчиков успокоился — это был его ориентир. Но странно — костры горели совсем близко. Днем их пламя виднелось гораздо дальше. В красном отсвете мелькали человеческие тени. Людей было двое — один сидел у костра, другой расхаживал около; сидевший дремал. Кругом раскинулась непроницаемая, чернильная мгла.

Разведчики шагнули в сторону и тут же растворились во мраке. Тхэ Ха с опаской огляделся по сторонам. Тихо. «Вдруг опоздаем, — подумал он, — и другие роты подойдут к своим объектам быстрее?» Самое правильное — держаться белой каменной ограды и ждать сигнала командира.

В поселке по-прежнему время от времени постреливали. Как только стрельба кончалась — все снова замирало. В небе ярко мерцал Млечный Путь. Его звезды ободряли. Вдруг Тхэ Ха вспомнилась Чон Ок. Это она смотрела на него с неба. Вон та самая яркая звезда — это она. Тхэ Ха как бы на мгновение увидел рядом с собой нежные губы Чон Ок, ее блестящие глаза. Во мраке ночи на него смотрела любимая. Ему казалось, что она шепчет: «Будь смелым, Тхэ Ха. Слышишь? Я верю тебе и люблю…»

«Где она теперь?—с грустью подумал Тхэ Ха, — может быть, одиноко бредет по ночному городу… Может быть… Неужели, мертвая, она лежит на снегу?»

Тхэ Ха, на мгновение забывшись, изо всей силы толкнул ограду плечом. Посыпались камни. Испуганный Ки Хо появился из темноты и схватил Тхэ Ха за руку. К счастью, сугробы приглушили грохот падающих камней. Но тут случилось непредвиденное. Сидевший возле костра лисынмановец вскочил и испуганно посмотрел в их сторону. Снова издалека послышалось несколько очередей. Били тяжело, резко, точно барабанили по фанерному столу. Где-то у вершины сопки ночное небо прорезали светящиеся строчки трассирующих пуль. Они указывали направление — к горам. Стреляли со двора шахтоуправления. Тхэ Ха и Ки Хо притаились.

— Что это?—спросил удивленный Тхэ Ха, когда пуля шлепнулась неподалеку от каменной стены.

— Там пулемет, — ответил Ки Хо.

— Станковый?—еще тише спросил Тхэ Ха и пригнулся. Его товарищ молча кивнул головой. Тхэ Ха и сам понял, что где-то рядом установлен тяжелый пулемет, и подумал: «Почему же мы не обнаружили его во время дневной разведки?»

Лисынмановец у костра что-то выкрикнул. Ему ответил гул ветра. Пули начали свистеть над самой головой. Спасала каменная ограда. Стало ясно, что враг почувствовал приближение опасности. Партизаны затаили дыхание. Ки Хо крепко стиснул руку командира. Ему не терпелось броситься вперед и пристрелить этих двух лисынмановцев. Но Тхэ Ха удерживал его. Пулемет смолк. Прошло несколько минут тягостного ожидания. Тишина давила. Часовой у костра снова окликнул их. Вдруг Тхэ Ха вздрогнул и прошептал срывающимся голосом: