Михаил Вербинский - Зенитные залпы

— Но вот, глядите, — показывает Василий Савонин на три ветвистых дерева. — Акации знакомые… Выросли, правда, здорово, но это они, с сорок второго их помню.

— Я знаю эти акации, — задумчиво промолвила Клава Кононенко. — У них по ночам мы с девчонками лежали, держа наготове гранаты, бутылки с горючей смесью, поджидали фашистские танки…

Белые акации… Если бы они могли говорить, то рассказали бы, как трепетно бились сердца у девушек, выходивших сюда на огневой рубеж, как торжественно они клялись умереть, но не пропустить вражеские танки…

С венком и букетами цветов по величественной лестнице поднимались ветераны-зенитчики на Мамаев курган. Взгляды всех — на впечатляющей, будто выросшей из земли, фигуре воина. Он суров, могуч, непреклонен. «Стоять насмерть!» — словно срываются с его губ слова, высеченные на камне. Так стояли насмерть, защищая город, и они, сталинградские зенитчики.

Справа и слева тянутся огромные стены-руины. Из-за каменных глыб выступают и идут в бой советские богатыри — пехотинцы, артиллеристы, танкисты, бойцы и командиры. Среди таких руин разрушенных до основания кварталов, улиц бились с врагом, не щадя своей жизни, и зенитчики Сталинграда.

Площадь Героев… Два ряда скульптур, шеренги пирамидальных тополей… Площадь Скорби… Медленно шагая по ней, направляются ветераны к братским могилам, что у подножия монумента Матери-Родины. Покоятся тут останки героев, сражавшихся за Сталинград. Есть здесь могилы бойцов и командиров, павших на зенитных батареях.

Выполнявший роль гида бывший дальномерщик, а ныне майор запаса, возглавляющий совет ветеранов 73-го гвардейского, Николай Банников, ведет однополчан в зал Воинской Славы. Вот уже они под сводами большого круглого здания. В центре голубым факелом пылает Вечный огонь. По овальным стенам свисают каменные знамена. На них воспроизведены имена погибших защитников Сталинграда. Тысячи имен… Среди них и имя Лены Земцовой… В память о ней и всех тех, кто сложил голову в великой битве на Волге, ветераны гвардейцы-зенитчики возложили венок у Вечного огня.

Были в это время на Мамаевом кургане и ветераны 1077-го полка. И они после поездки по местам боев прибыли сюда, чтобы поклониться земле, где шли самые ожесточенные бои, а ныне гранит и мрамор воспевают бессмертие подвига.

Многие из ветеранов-зенитчиков, проживающих далеко от Волгограда, — Василий Савонин, Антонина Жидкова, Татьяна Орленко, Ангелина Ясинская, Левон Акопджанов, Михаил Чантуридзе — увидели мемориал впервые и были охвачены трепетным волнением.

Впервые после отгремевших боев посетил Мамаев курган Иван Новицкий. Рядом с ним сын Юрий. Сын давно мечтал побывать в городе-герое, где сражался его отец. И такой случай выдался.

— Гляди на все. Гляди и запоминай… — говорил Хлебороб сыну — молодому врачу, — Нынче мы с тобой здесь. А потом ты приедешь со своим сыном, а твой сын — со своими детьми. Так будет из поколения в поколение… Зовут и будут звать места былых боев, овеянные славой рубежи бессмертия.

С Мамаева кургана открывается величественный вид на город. И окинув его взглядом, с радостью воспринимающий все прекрасное, Николай Манухин вдохновенно произнес:

— А теперь, друзья, с такой чудесной смотровой площадки-вершины Мамаева кургана, полюбуемся городом. Как раскинулся он — ни конца невидно ему, ни края!

— До начала войны от южных до северных окраин было шестьдесят пять, а теперь нужно добавить еще несколько десятков километров, — сообщил знающий каждый уголок в городе Василий Морозов.

С волнением смотрели ветераны-зенитчики на величественную панораму города. Нескончаемую цепь белокаменных громад-домов, кварталов, огромных корпусов заводов, фабрик.

Ветерок шелестел листьями пирамидальных тополей, которые встали рядом с каменными монументами — вечными часовыми на политом кровью кургане.