Василий Белых - Моторы заглушили на Эльбе

Затем майор Ревва зачитал приказ командира полка о награждении медалями отличившихся воинов-тыловиков: шоферов Е. Е. Тарахтеева и Д. В. Волкова, ремонтников С. К. Шорохова и И. Р. Бабкина. И снова бойцы горячо приветствовали повара дядю Костю — рядового Константина Афанасьевича Волкова, награжденного медалью «За боевые заслуги». «За хорошее приготовление пищи и своевременную доставку личному составу в боевые порядки на огневые позиции под огнем противника» [10] ЦАМО. Ф. 1205 сап. Оп. 133 015. Д. 11. Л. 7, 8 58 — говорилось в приказе.

Командир полка поздравил награжденных, призвал всех воинов брать с них пример, готовиться к новым наступательным боям.

Утром 18 июля 19,44 года фронт пришел в движение.

Перед атакой майор Колобов собрал полк и зачитал обращение Военного совета армии. Затем он напомнил бойцам слова первомайского приказа Верховного Главнокомандующего.

— Отсюда недалеко до границы нашей Родины, — говорил комполка. — Великое счастье выпало нам: очистить советскую землю от фашистской нечисти и водрузить Красное знамя на священных рубежах социалистического Отечества. Но война на этом не кончится. Впереди — освобождение народов Европы, а в полосе нашего наступления — Польша. Стонущие под игом фашизма люди с надеждой смотрят на нас, своих освободителей.

Гвардейская стрелковая дивизия, поддержанная другими частями, в том числе самоходным артполком, прорвала оборону гитлеровцев севернее Дольска и к концу дня заняла Станислав. Разбитые части противника, прикрываясь заслонами, минируя дороги и мосты, устраивая лесные завалы, откатывались на запад.

Мы шли вперед днем и ночью, не давая противнику возможности занять выгодные рубежи, сбивая вражеские заслоны, очищая от фашистской нечисти последние километры родной земли.

Население городов и сел радостно встречало своих освободителей. Измученные фашистской неволей люди выходили из домов и укрытий на улицы. Они от души делились с бойцами всем, что осталось у них от черных дней оккупации, что припрятали ради этого большого праздника: кто нес кувшин молока, кто вареную картошку в мундире, иные вручали цветы. Те же, у кого ничего не было, дарили чистосердечные приветливые улыбки.

Советские бойцы благодарили жителей за внимание, принимали цветы, на улыбку отвечали улыбкой, но продукты не брали.

— Питание у нас хорошее, жить и воевать можно, а вы дарите последнее из того, что у вас есть, — говорили солдаты.

В селе Олеск, где остановились 2-я и 4-я батареи полка, находившиеся в резерве командира корпуса, воинов окружили старики и дети. Так было везде: больше детей и старых людей, лишь изредка встречались девушки и парни.

Вновь, как и в других местах Волыни, произошла волнующая встреча братьев после вынужденной долгой разлуки. В общее оживление, царившее вокруг, внес свою лепту старый дед. Он настойчиво проталкивался через толпу, неся в высоко поднятых руках красавца-петуха.

Остановившись перед группой бойцов, дед потоптался на месте, внимательно рассматривая посланцев Красной Армии, затем обратился к офицеру, видимо, чем-то особенно понравившемуся ему. То был командир 2-й батареи Иван Емельянов. Старик доверчиво улыбнулся лейтенанту и, протянув свой живой подарок, сказал:

— Возьми, сынок, петушка на память о великом празднике.

Емельянов взял петуха, потрепал его по гребню, потом подошел к старику, обнял его одной рукой и, крепко прижав к своей груди, трижды поцеловал.

Толпа, молча наблюдавшая эту сцену, вдруг взорвалась рукоплесканиями, восторженными возгласами.

— Большое, дедушка, сердечное спасибо вам от всех наших солдат! А петуха все же оставьте себе, — Емельянов протянул деду его необычный подарок. — Жаль губить такого красавца. А принять в солдаты его не можем — нет свободной штатной единицы, не возьмут его на котловое довольствие.

Дед замахал руками.

— Не годится брать подарок обратно, — обиженно говорил он. — Да и зачем он теперь нам с бабкой? Разве что в плуг запрягать вместо лошадки, которую увели фашисты…

— Кабы только и горя, что курочек фашист поел и скотинку увел, — людей-то сколько позабирал, — горестно вздохнула бабуся, только что угощавшая солдат холодной водой. Она стояла рядом с Емельяновым и его бойцами, держа кружку в сухоньких натруженных руках.

Слова старой женщины как бы вернули мысли людей к тому, что было пережито в черные дни фашистской оккупации.

— Настоящий людоед — вроде чумы прошелся по земле…

— Уничтожил либо угнал на каторгу всех молодых, одни дети и старики остались…

— Детей и стариков тоже не миновал…

— А когда слышно стало, что наши идут, поджал хвост и побежал спасать свою шкуру…

Бойцы внимательно слушали. Горе исстрадавшихся под вражеской пятой людей наполняло сердца воинов лютой ненавистью к захватчикам.

К концу разговора Емельянов снова попытался вернуть петуха. Но старик и слышать об этом не хотел. Лейтенант, поняв душевное состояние деда, решил принять подарок, однако с условием, что тот за петуха возьмет деньги. Спор между ними продолжался еще несколько минут. В конце концов старик сдался — взял деньги и низко поклонился солдатам, донельзя гордый и довольный тем, что его подарком не пренебрегли и что он, таким образом, как бы стал ближе и роднее советским солдатам. Денег он не считал, а, подняв и показав их селянам, радостно, как ребенок, воскликнул: «Совецьки!» Наверно, хотел подчеркнуть этим, что именно ему посчастливилось первому в селе держать в руках советские деньги, которые подарил взаимно (боже сохрани подумать, что уплатил за петуха!), да, именно, подарил ему советский офицер.

Емельянов поблагодарил жителей освобожденного села за теплую встречу.

— А петух пойдет с нами в разведку! — сказал он под веселый гомон толпы.

Время не ждало: пора было трогаться в путь. Предстояло разведать берега Западного Буга.

Солдаты торопливо прощались с гостеприимными жителями села, жали им руки. Старики, как родных сыновей своих, обнимали и целовали воинов. Девушки, парни, дети приветливо махали руками. И все они, старые и малые, горячо желали советским бойцам успеха в боях с врагом, счастливого возвращения на Родину с победой.

Бойцы-самоходчики занимали свои места в боевых отделениях машин, стрелки-гвардейцы — на броне. Емельянов тоже сел в самоходку, поправил шлем, улыбнулся, затем красным флажком подал команду: «Вперед!». И батарея с десантом пехоты двинулась в направлении села Бендюги — на разведку родного пограничья.

Утром 19 июля мы сформировали передовой отряд в составе 2-го стрелкового батальона 215-го гвардейского полка и наших двух батарей САУ — Дмитрия Филюшова и Николая Ховина (последний заменил раненного в бою за Дольск Хануковича). Командовать отрядом поручалось заместителю командира 215-го гвардейского стрелкового полка гвардии майору Кистареву. Старшим от нашего самоходного артполка был назначен майор Андреев.