Анатолий Сульянов - Расколотое небо

— Только один раз! — шутливо крикнул кто-то из курсантов. — Прыжок в стратосферу! Неповторимый и храбрый джигит Николай Кочкинадзе!

Разбег снова получился длинный, и всем показалось, что эта попытка тоже закончится неудачей: иссякнут силы до толчка.

— Руки, руки вперед! — крикнул Васеев.

Николай оттолкнулся изо всех сил, взметнулся вверх, услышал подбадривающий голос Геннадия, кинул взгляд вперед, на срез снаряда, и почувствовал, что летит.

Толчок был настолько сильным, что Кочкин пролетел через коня без помощи рук и тяжело опустился, больно ударившись пятками о твердую, высохшую за лето землю. Все еще не веря тому, что одолел неприступный снаряд, он ошалело обвел взглядом окруживших его курсантов, посмотрел на рябоватого старшину и, услышав громкий хохот, беззвучно рассмеялся сам и побежал в столовую.

Учебным винтомоторным самолетом друзья овладели за короткий срок.

Пришло время осваивать боевую реактивную машину, и учлеты не без волнения прибыли в учебный авиационный полк. В первое же воскресенье строем отправились на стадион болеть за полковую команду. Геннадий и Анатолий сразу сели на скамью, Николай же направился к группе девчат: «Пора установить контакты с местными жителями!»

Началась игра. Геннадий и Анатолий увлеченно смотрели на поле, радовались, когда кто-либо из игроков полковой команды прорывался на половину противника и с ходу бил по воротам. Они заметили, что чаще других это делал правый нападающий — крепко сложенный, подвижный игрок, на майке которого виднелась цифра «10». Геннадий поинтересовался у сидящих рядом механиков.

— Не знаете? Это же инструктор Петр Потапенко! — не без восхищения в голосе ответил один из них. — «Десятка»! И летает как бог, и в футбол играет лучше всех!

Механик наклонился к соседу, и Геннадий услышал, как он прошептал: «Новички, только прибыли».

Каково же было их изумление, когда на следующий день, во время разбивки по группам, они увидели перед собой вчерашнюю «десятку».

— Давайте знакомиться: Потапенко Петр Максимович. С сегодняшнего дня — ваш инструктор. — Капитан вынул блокнот и, называя фамилии, всматривался в лица, словно сверял биографические данные с действительным обликом каждого курсанта. Большие серые глаза его светились, будто он радовался новичкам; фуражка с голубым околышем, лихо сдвинутая на затылок, едва держалась, и Потапенко часто поправлял ее; лицо открытое, движения быстрые, размашистые.

Пожалуй, ни один офицер в авиационных училищах не вызывает столько внимания у курсантов, сколько летчик-инструктор, и если начинающий авиатор по-настоящему увлечен небом и с детства мечтает о полетах, он влюблен в инструктора. Каждый, кто страстно хочет стать летчиком, вверяет в руки инструктора и свою мечту, и свою судьбу.

Дни наземной подготовки пролетели незаметно. Ранним утром курсанты пришли на аэродром и сразу очутились в обстановке предполетной суматохи: одни подвозили длинные, похожие на сигары баллоны сжатого воздуха, другие протирали остекления машин, третья, усевшись в кабины, тренировались в выполнении разворота.

Потом приехали инструкторы, и курсанты, выстроившись у левых плоскостей самолетов, занялись предполетной подготовкой. Все было оговорено, постепенно умолкали голоса людей, двигатели спецмашин, стуки металла. Ждали начала полетов.

Раздался выстрел. Зеленая ракета пронзила прохладный воздух и с треском разорвалась на сгибе огромной светящейся дуги. Все вдруг пришло в движение: инструкторы и курсанты надевали парашюты и усаживались в кабины спарок, техники в последний раз обходили самолеты и постукивали длинными отвертками по лючкам, проверяя, надежно ли они закрыты, механики подключали к бортовым розеткам черные, похожие на извивающихся змей электрожгуты, зеленые автомобили с агрегатами запуска медленно передвигались вдоль стоянки…

Первые дни Васееву казалось, что эта, похожая на восточный базар толчея неуправляема и хаотична. Но стоило инженеру поднять сигнальные флажки, как все мгновенно останавливалось и замирало. С левого фланга, строго соблюдая очередность, один за другим выруливали самолеты, люди забирали легкие приставные лесенки и тяжелые инструментальные сумки и шли в технический «квадрат». Потом Геннадий понял, что каждый знал свое место, что любое передвижение по аэродрому регламентировано и определено. Его восхищали и точный, словно движение поездов метро, график выруливания и заруливания самолетов, и строго определенное время запуска двигателей, и четкость команд, подаваемых дежурным инженером. За внешней суматохой стояли организованность и исполнительность, железный ритм дисциплинировал людей, воспитывал в них так необходимые военному человеку точность и пунктуальность.

Геннадий первым сел в кабину спарки — двухместного учебного истребителя. Кочкин и Сторожев стояли рядом, на приставной лесенке, и помогали ему застегнуть замок парашютной системы, надеть широкие привязные ремни, подсоединить шнур шлемофона к бортовой радиостанции. Анатолий пытался подбодрить друга, но Потапенко, верный своей давней привычке не опекать учеников, сердито проворчал:

— Не мешайте — пусть побудет один, остынет, соберется с мыслями.

Он махнул рукой, показав, что пора им с Кочкиным сойти с лесенки, уступить место технику самолета. Тот бесцеремонно оттолкнул локтем Кочкина, медленно, словно нехотя, поднялся по ступенькам и наклонился в кабину.

Потапенко застегнул шлемофон и, как показалось Анатолию, не поднялся, а, взбежав по лесенке, вскочил в кабину, быстро привязался и крикнул:

— Подключить питание!

— Есть, питание! — отозвался механик, подсоединяя электрокабель агрегата запуска.

— К запуску!

— Есть, к запуску! — отозвался техник и, не спуская взгляда с Геннадия, стал помогать ему.

Накрепко привязанный к катапультному креслу, Геннадий вспотел от напряжения и кажущегося неудобства, замешкался с открытием топливного крана. Тут же сердито заурчала турбина. «Помпаж!» — успел подумать и потянул топливный кран. Рычание турбины уменьшилось, и он снова приоткрыл кран.

— Чего смыкаешь? — Техник сердито отвел руку курсанта и сам взялся за кран, но было уже поздно — голос турбины сначала сделался приглушенным, а потом и вовсе затих.

Геннадий растерянно посмотрел на строгого техника и в ожидании нахлобучки притих.

— Не торопитесь, Васеев, — услышал он голос Потапенко в шлемофоне. — Кран открывайте медленнее, не спешите брать на себя. Заурчала турбина — задержите. И не волнуйтесь — я тоже в первый раз не смог запустить двигатель.

Спокойный голос инструктора подбодрил Геннадия. Повторный запуск прошел благополучно, да и техник помог.