Николай Бондаренко - Летим на разведку

Подбегаем к самолету. Правый мотор, врывшись винтом в землю, остановился, а левый продолжал работать.

— Надо же выключить его. Вот растяпа! — ругаю я себя и нагибаюсь в кабину.

— Баглай, сгребаем ногами снег. Быстро! — распоряжается Рипневский.

Горящее на моторе масло забрасываем мокрым снегом и грязью. Погасив огонь, осматриваем машину. Впечатление такое, будто нашу «пешку» с убранными шасси осторожно положили на мотогондолы и слегка придавили. Все-таки я удачно приземлился.

Неожиданно над нами появился По-2.

— Штурман, стреляй красными ракетами! — приказываю Рипневскому.

— Слушаюсь! — бодро отзывается он. — Есть шанс своевременно доложить о выполнении задания!

Широко расставив ноги, он начинает палить из ракетницы. Летчик По-2, заметив наш сигнал, делает круг и садится. Когда он вышел из кабины, я узнал в нем начальника воздушно-стрелковой службы 8-й воздушной армии. Докладываем ему для передачи в штаб разведывательные данные. Потом я попросил полковника сообщить о случившемся в 135-й полк.

— Сообщу, — заверил он. — Валентика я хорошо знаю. Только самолет не оставляйте без охраны.

К полудню 12 января мы на попутной автомашине приехали домой. Зашли в казарму 1-й эскадрильи.

— Здорово, орлы! — приветствую товарищей.

— Здорово, без вести пропавшие! — обрадованно отзывается Зиновьев.

— Что! Похоронили уже! — возмущается Слава Рипневский, увидев на ногах молодого штурмана Анвара Хасанова свои новые меховые унты.

— Что вы, товарищ гвардии старший лейтенант? — растерянно отвечает Хасанов и тут же умолкает.

— Ладно, носи на здоровье, — добродушно машет рукой Рипневский и уже спокойным голосом спрашивает: — Ну, как тут без нас поживаете?

— Плохо. Погода никак не наладится, на задания не летаем! — отвечает Угаров.

— Ничего, наверстаем! — успокаивает его Рипневский.

Ясной погоды действительно нет и нет, летаем на разведку на малых высотах. Ниже тысячи двухсот метров фотографировать нельзя: снимки получаются некачественные. Зато визуальное наблюдение хорошее.

Однажды мы заметили в воздухе вражеский транспортный самолет Ю-52. Он шел попутным курсом. Я обогнал его, но оставил без внимания. За линией фронта нам запрещалось вступать в воздушные бои. Во-первых, Пе-2 не истребитель, а во-вторых, его экипаж выполняет более ответственное задание.

Когда я вспомнил во время ужина об этом случае, Борис Зиновьев иронически заметил:

— Вот чудаки! Эту каракатицу не могли сбить!

— Хватит об этом!.. — оборвал я его. И, подумав, добавил: — Вообще-то надо было его рубануть.

— Конечно, надо! — сиплым голосом подтвердил Борис.

Зиновьев заболел ангиной. Тихий, совсем непохожий на себя, он сидит на нарах с забинтованной шеей и каждое утро, провожая нас на аэродром, говорит:

— Ни пуха ни пера, ребята!

Мы с Борисом совершили немало вылетов. Я крепко подружился с ним.

На время болезни Зиновьева штурманом в мой экипаж назначили Александра Воинова, тоже хорошего парня, уроженца Донбасса. Хотя ему уже присвоили звание младшего лейтенанта, товарищи в шутку продолжали называть его ефрейтором. В этом чине он прибыл к нам в полк из пехоты.

Мне приятно с Сашей летать. Он расторопен, хорошо знает штурманское дело. Мы с полуслова понимаем друг друга.

И вот мы с Воиновым в очередном полете на разведку. Выполнив задание, легли на обратный курс. Вдруг я увидел впереди ниже вражеский самолет «Хеншель-126». Он шел навстречу. Все во мне закипело. Быстро осмотревшись, передаю экипажу:

— Буду атаковать фашиста!

— Правильно, жечь их, гадов, надо! — одобряет мое решение Воинов.

Включаю тумблеры электроспуска пулеметов носовой установки. Выждав, когда фашистский самолет подойдет поближе, перевожу машину в пикирование. Вгоняю «хеншеля» в сетку прицела, беру упреждение и даю длинную очередь. Пулеметы работают отлично. Мелькают языки пламени. На переднее стекло фонаря летят клочья дыма. Выхожу из атаки на высоте шестьсот метров. Осматриваюсь.

— «Лаптежник» отвалил в сторону! Но дымок за ним тянется! — весело кричит Баглай.

— Разворачиваюсь за «хеншелем»! Саша, ориентировку веди внимательнее. Оба наблюдайте за воздухом! — даю распоряжение Воинову и Баглаю.

Я не уверен, попал ли в «хеншеля». Может быть, фашист удирал на форсаже?

— Командир, смотри!.. — слышу крик Воинова. Я резко повернул голову в его сторону.

— Фу ты, мать честная! — вырвалось у меня. Навстречу нам — два «Мессершмитта-109».

— Они прикрывают его!

— Да, недосмотрел!..

Моя «пешка» и «мессеры» разошлись левыми бортами на большой скорости.

— В облака, скорее в облака… — тихо говорю я экипажу, а сам даю полный газ. Облегчаю винты и, используя возросшую после атаки скорость, «лезу» вверх.

Воинов и Баглай молчат. Пауза мне показалась слишком долгой.

— Смотрите за «мессерами»! Будут атаковать — встречайте огнем. Не забывайте о гранатах АГ-два! — приказываю штурману и стрелку-радисту.

— Есть смотреть, — отвечает Воинов.

— Смотрю, командир! — отзывается и Баглай.

— Один «мессер» пошел за «хеншелем», а другой начал разворачиваться в нашу сторону, — докладывает Воинов.

— Хорошо. Приготовьте пулеметы! — приказываю экипажу.

Штурман и стрелок-радист открывают огонь. Машина дрожит от стрельбы.

— Воинов, — приказываю штурману, — установку АГ-два пробуй, когда «худой» развернется! Пусть видят, что мы не с пустыми руками! Выпусти только одну гранату.

— Понял, командир! — отвечает Воинов.

Моторы моей машины уже выбрали положенный ресурс. Работают они ровно, но тянут слабо и сильно коптят. Набирая высоту, оглядываюсь и вижу: с креном почти в девяносто градусов в нашу сторону разворачивается «мессер». Спасительные облака оказались совсем близко. Стараюсь как можно быстрее скрыться в них. От большого нервного напряжения даже ерзаю на сиденье.

— Приготовился к стрельбе! — докладывает Баглай.

— Даю гранату! Да-ю! Видит, черт «худой», видит! Доверни, командир, на двадцать градусов влево! — слышу энергичный голос Воинова.

И в тот момент, когда штурман просил довернуть влево, чтобы ему было лучше вести огонь из пулемета и бросить серию гранат на парашютах, машина вошла в облака. Я предчувствую, что «мессер» все-таки успевает дать очередь и поэтому резко разворачиваю машину вправо. Так и есть: огненная трасса прошла чуть левее. Опоздай с маневром на секунду — и конец…

Ровно, спокойно идет в облаках самолет. Уменьшив обороты моторов, говорю Воинову:

— И принесли черти этих «худых»!

— Командир, «хеншели» и «рамы» всегда летают с прикрытием, — подает голос Баглай.

— А где ты был раньше?

— Раньше? Все говорили: «Летит утка», а командир сказал: «Летит гусь!». Значит — летит гусь! Командир атакует — все делается по науке! — смеется Баглай.