Жан Фавье - Столетняя война

Не теряли времени королевские легисты, уже несколько лет находя все новые подтверждения былого единства короля и нации. В трактате, изобилующем выдержками из подлинных документов, хранящихся в королевских архивах, Жан Жувенель дез Юрсен демонстрировал несостоятельность притязаний Плантагенета на корону Капетингов. У агиографов, преданных делу короля, в лице «святого» Хлодвига начали проглядывать черты Карла VII: обоих королей во всем поддерживало Провидение, оба были основателями французской нации. И освободителями Аквитании — тоже…

Теперь Карл VII делал все по порядку. 17 июля в своем замке Ле-Рош-Траншельон близ Шинона он собрал Большой совет. Там присутствовали принцы крови, как желал Филипп Добрый. Каждый говорил по очереди. Общее мнение было таково, что король Франции сделал даже больше, чем требовала справедливость. В нарушении перемирия был повинен не он. Канцлер Гильом Жувенель дез Юрсен — брат Жана — заранее подготовил мудрое решение: по мнению принцев, для короля было бы бесчестием не защитить свой народ и не изгнать англичан. Это означало перевод конфликта на национальный уровень, однако без отказа от старых рыцарских понятий: долг сеньора оказывать покровительство своим людям весьма удачно оправдывал войну, которая уже не была насилием со стороны сеньора-короля по отношению к его вассалу-герцогу, потому что Ланкастер, в отличие от Плантагенета, уже не был вассалом для Валуа.

В тот же день Дюнуа был назначен «наместником марок за реками Соммой и Уазой до самого моря». На коннетабля де Ришмона, дядю герцога Франциска, была возложена ответственность за охрану бретонской границы.

31 июля в присутствии двора Карл VII принял английских послов — Жана Ланфана и Жана Кузена. Им официально заявили, что время дискуссий прошло.

Разумным было атаковать сначала Нормандию. Если в Гиени англичане по большей части могли рассчитывать на сочувствие общества, то большинство нормандцев от них отвернулось. От земли Ко до Котантена английская администрация встречала только уклончивость, помехи, а то и козни. Даже прелаты — епископ Авранша в 1437 г., аббат Шербура в 1442 г. — утверждали, что не в состоянии провести перепись своих владений, как из-за небезопасности дорог, так и из-за нежелания жителей. Налеты, нередко удачные, которые совершали отряды сторонников Карла VII, всегда находили помощь со стороны сочувствующих в городах и поддержку в деревне. Тридцать лет оккупанты жили в постоянном ожидании подвоха.

Не станем обманывать себя. Англичане — это значило беспорядок. Это значило налоги и солдаты. Сторона Карла VII очень легко приобрела репутацию врагов фиска — английского — и противников мародерства. Люди, которых менее всего можно было заподозрить во враждебности по отношению к Генриху VI, не упускали случая, ничем не рискуя, пожалеть о временах Генриха V: тогда царил порядок. Во всяком случае, некоторые в это верили, пусть даже они поторопились поверить, что порядок царит как раз во владениях буржского короля. Образцовое поведение частей Карла VII, дисциплинированных и оплачиваемых, укрепляло боевой дух участников нормандского сопротивления: было известно, что армия Валуа — отныне — воздерживается от грабежа. Не платя денег своим гарнизонам, Генрих VI проигрывал по всем статьям: его люди теряли популярность и были готовы к быстрой капитуляции. Некоторые английские капитаны решили помешать сговорам французов с противником, казня все больше народу. Этим они ничего не выиграли.

Кампания началась 20 июля. Дюнуа бросил отряд Брезе на Верней, ворота которого открыл привратник-сообщник. Потом, оставив английский гарнизон, запершийся в башне, Дюнуа двинулся навстречу армии, которая во главе со старым Талботом вышла из Руана на помощь Вернёю. Если говорить о помощи, то Талбот спешно скомандовал отступать, едва узнав, что французы ищут с ним боя. В конечном счете он заперся в Руане.

Дюнуа теперь был спокоен. Он пришел в Эврё, потом соединился с армией, которую из Пикардии привел граф де Сен-Поль. К середине августа б о льшая часть городов Нормандии: Понт-Одемер, Пон-л'Эвек, Лизьё, Берне — сдались. Дюнуа закрепился в Лизьё, завязал отношения со сторонниками французской короны, готовыми действовать в Кане, сообщил Карлу VII, что того ждут. 30 августа 1449 г. в Лувье король Франции впервые с давних пор провел заседание своего Совета в Нормандии.

Только что пали Мант и Верной. Сен-Поль подавил последние очаги английского сопротивления в земле Бре, Дюнуа сделал то же самое на левом берегу. Один взял Гурне и Нёфшатель, другой продвинулся до Аржантана. В сельскую местность вступил герцог Алансонский и без труда занял Сеез и Алансон. Стало известно, что гарнизон Дьеппа захватил Фекан. Оставалось взять Руан, чтобы англичане больше не запирали выход из Сены.

Последние пребывали в прострации. Крах, происшедший за два месяца, слишком уж соответствовал худшим ожиданиям Сомерсета. Пришедшая в сентябре весть, что на сцену вышли бретонцы, лишь усугубила ситуацию. Франциск I Бретонский считал своим долгом отомстить за Фужер, и при нем был его дядя Ришмон. Запертый в Руане, Сомерсет не мог и мечтать вмешаться в события в Котантене. Ему пришлось довольствоваться отправкой в Лондон призыва о помощи.

Герцог Бретонский не замедлил подойти к Фужеру, уже осажденному его братом Пьером. Он вошел в Нормандию, занял Кутанс и Гранвиль, потом Сен-Ло. Карантан и Валонь сделали вид, что сопротивляются. К середине октября дело было закончено. Франциск I вернулся к Фужеру и помог брату захватить город, который пал 5 ноября. Наконец он ушел на зимние квартиры. Оскорбление было смыто.

В Руане хорошо поработал один тайный агент Карла VII. Его звали брат Жан Конвен, и он был августинцем. Позже король был вынужден платить ему ренту в пятнадцать экю за то, что тот два месяца сновал между Руаном и Лувье. Через него Карл VII получал информацию о положении в городе. Король даже мог согласовать свои действия с теми, которые со своей стороны намеревались осуществить руанцы.

Королевская армия появилась под Руаном 9 октября. Ей командовал лично Карл VII, которого сопровождали король Рене, граф Менский, маршалы де Лафайет и де Жалонь и весь двор. Но показать силу было недостаточно; Дюнуа был вынужден подумать о штурме. Он вновь появился под Руаном 16 октября, устроил диверсию на севере против Бовуазенских ворот и метнулся чуть восточней, к Сент-Илерским воротам, которые посвященные горожане в тот самый момент открыли. Однако Талбот успел отреагировать. Дюнуа отступил. Но англичане совершили ошибку, перебив на месте горожан, заподозренных в соучастии: общественное мнение приняло сторону жертв. Руанцы считали, что лучше договориться с Карлом VII, хотя бы затем, чтобы победители не устроили грабежа.