Вилли Хейлман - Последние бои люфтваффе. 54-я истребительная эскадра на Западном фронте. 1944-1945

От падающего снега становилось еще темнее. Теперь было невозможно вернуться на наш собственный аэродром. Мы должны развернуться на противоположный курс. Пытаться маневрировать с группой из шестидесяти машин на высоте не более чем в 30 метрах над землей в этой узкой долине, казавшейся мышеловкой, было чистым безумием, самоубийством.

Хорошенький Новый год!

Огненный шар осветил снег. Один самолет из 10-й эскадрильи, должно быть, врезался в землю. Затем произошла еще одна катастрофа.

Меня охватила непреодолимая и бессильная ярость. Если бы только те дураки, что состряпали это для нас, сломали свои проклятые шеи вместо того несчастного. Сумасшедшие убийцы, посылающие людей в воздух в такую отвратительную погоду. Возможно, что в этом районе нет никаких вражеских самолетов, тогда в чем суть всего этого?

Внезапно я разглядел внизу сеть канала Миттельланд. Теперь я знал, где мы находимся.

– Хейлман – Дортенману. Это Хопстен [195]внизу.

Я отдал приказ:

– Всем медленный круг вправо. Держитесь выше, насколько это возможно. Дортенман, немедленно садитесь.

Эскадрилья приземлялась за эскадрильей. В полумраке из-за нервозности и опасности положения было много аварийных посадок. В течение одной минуты благополучно приземлилось пятьдесят две машины. Как мы уже знали, один пилот погиб. И хотя еще никто не знал о судьбе остальных семи, надо было надеяться на то, что с ними ничего не случилось.

– Хорошо, мы заберем самолеты завтра утром. Свяжитесь с аэродромом и скажите, чтобы они выслали автобус. Мы утопим наши печали в спиртном и устроим хорошую вечеринку в канун Нового года, а?

Ругаясь и ничего не видя, мы топали по снегу в тяжелых меховых ботинках в столовую.

– Вызовите Фаррельбуш, – приказал Прагер одному из ефрейторов.

Со смущенным лицом тот, запинаясь, сказал, что у него строгий приказ не пользоваться телефоном.

– Что происходит, налет или что-нибудь еще?

– Это чертовы ограничения.

Мы вчетвером возбужденно обсуждали этот вопрос, когда нас прервал гауптман, который только что вошел.

– Я Ворнер, – сказал он, представляясь.

Он командовал II./JG26, размещавшейся в Хопстене. [196]Со сладостно-горьким выражением он сообщил нам, что мы должны будем провести Новый год с ним.

– Но я боюсь, господа, что без всякого спиртного, – добавил он.

Потом мы узнали причину этого сумасшедшего, опасного вылета. Той ночью мы должны были быть далеко от Фаррельбуша. На всех аэродромах, словно сардины в банке, теснились истребители. Группы, базировавшиеся в отдалении, подобно «Зеленому сердцу», должны были быть сконцентрированы. Приказ на посадку здесь был отдан, едва мы поднялись в воздух, но, поскольку мы летели в режиме бреющего полета, наземный пункт управления не смог с нами связаться.

– Итак, загипнотизированные некими неизвестными телепатическими волнами, мы по собственной инициативе прилетели и приземлились в Хопстене, – сказал я со смехом. – Но, гауптман, вы можете сообщить мне причину всего этого?

– Господа, пожалуйста, пойдемте ко мне.

Немного позже мы вошли в уютную комнату в доме

владельца местной гостиницы, стоящем на краю аэродрома. Гауптман предложил моим друзьям и мне сесть.

– Господа, у меня есть запечатанный конверт, но я не могу открыть его до трех часов утра завтрашнего дня, так что вы видите, что я сам не имею никакого представления о том, что за новогодний подарок они прислали нам. [197]Я могу сообщить вам лишь то, что вы и ваши люди ни в коем случае не должны иметь контактов с кем-либо вне этого аэродрома.

– Во-вторых, есть распоряжение об отмене празднования Нового года. И в-третьих, я могу пригласить вас на ужин? Он уже готов, и на нем будут все офицеры свободные от службы.

Дортенман присвистнул сквозь зубы.

– Черт возьми! Все продумано так, чтобы не дать нам никакого намека о том, что произойдет.

Прагер скрипнул зубами и сердито тряхнул копной своих волос. Со смирением он думал о девушке, которая сейчас напрасно ждала его, девушке, приехавшей из Хезепе в канун Нового года и ждавшей теперь в Фаррельбуше. [198]

На столах нас ждала весьма приличная еда.

Никто не произнес ни слова, шок, который мы только пережили, был слишком большим.

Даже обычные шутники уставились на еду перед собой и отвечали односложными фразами.

Один Патт пытался несколько поднять наше настроение. В конце ужина он спросил у меня разрешения сказать тост. С жалобным, кислым лицом он схватил стакан с молоком – из-за запрета на алкоголь пилотам позволялось пить лишь газированную воду, молоко или кофе – и, многозначительно подмигнув молчавшему собранию, коротко известил:

– Я должен теперь действовать как тамада. Хорошо, ваше здоровье и давайте надеяться на то, что у нас будет лучший Новый год.

На лицах появились кривые усмешки. Затем мы увидели забавную сторону всего этого и засмеялись. Новогодняя речь «Патта» разрядила напряженность.

Час спустя мы все спали, или, по крайней мере, пытались спать, поскольку кто мог накануне Нового года заснуть в такой ранний час? Было лишь семь часов вечера. Мы знали, что начинается нечто необычное и что на следующий день многие из нас могут умереть.

Нас разбудили в три часа утра, и полчаса спустя все пилоты Jagdgeschwader 26 и III./JG54 были собраны в столовой. Вошел гауптман Ворнер со зловещим, уже открытым конвертом в руке.

– Буду кратким, парни, на рассвете свыше тысячи наших истребителей взлетят и атакуют различные аэродромы на голландско-бельгийской территории.

Действительно, великолепный новогодний подарок!

Затем последовали подробности относительно взлета, боевого порядка, целей и обратного полета. Сводка разведки сообщала точные детали расположения вражеских аэродромов и особенно позиций крупнокалиберной зенитной артиллерии в тылу врага.

Целью III./JG54 был Брюссель. [199]

Пилотам выдали подробные карты, на которых были указаны заслуживавшие особого внимания цели. Группы должны были в сомкнутом строю последовательными волнами лететь вслед за скоростными самолетами-целеуказателями [200]до Северного моря, а затем начать широкий разворот влево, чтобы достичь голландского побережья. После этого они должны были самостоятельно сохранять свой курс, поскольку к тому времени будет уже достаточно светло.

Весь полет, пока мы не выполним запланированное задание, должен был выполняться на высоте менее 180 метров, чтобы вражеские радары не могли засечь нас. В дополнение к этому был приказ о полном радиомолчании до тех пор, пока мы не достигнем цели.

Нам подали великолепный завтрак.

Что это было, новогодний банкет или последняя еда осужденного на смерть человека?

Котлеты, ростбиф и стакан вина. На сладкое было печенье и несколько чашек ароматного кофе. Выдали аварийный запас – две плитки шоколада и несколько таблеток глюкозы.