Александр Марков - По обе линии фронта

На этом экзамен для него закончился. Ему поставили в зачетку четверку и отпустили с богом. Громову на том экзамене за ту же четверку пришлось попахать куда тяжелее…

Его укачало. Он отключился на несколько минут, откинувшись на спинку кресла. Хорошо еще, что пристегнулся заранее, а то сполз бы куда-нибудь в бок — прямо на руки водителя, которому, к примеру, как раз в этот момент понадобится переключить скорость.

В Москве Громов отдохнуть почти не успел. Между двумя поездками было всего пять дней. Один из них, самый первый, он убил, приехав на работу. Забрал паспорт с сирийской визой, билеты, потом с кипой бумаг, всевозможных чеков и квитанций отправился отчитываться за прошлую поездку в бухгалтерию. Ждал, пока бухгалтер сведет дебит с кредитом, и выяснит — сколько у Громова осталось еще выданных на поездку в Израиль, но неистраченных там денег. Затем, когда все наконец-то было подсчитано, стало ясно, сколько ему еще причиталось на поездку в Ливан.

Помимо тех же забот, что были у Сергея, Илье следовало подписать у руководства документы на вывоз оборудования за границу. Один экземпляр таможенной декларации забирался на границе, в остальные ставили въездные и выездные печати и не дай бог — забудешь или по какой-нибудь другой причине не поставишь при въезде нужную печать. Посчитают, что дорогущее видеооборудование ты вывез из страны контрабандой и продал за границей. В этом случае на компанию могли наложить штрафные санкции.

Четыре выходных пролетели незаметно, как будто они уложились в несколько часов. Сергей ничего и не успел, ну разве что только раздарить часть привезенных сувениров. Некоторые так и остались ждать тех, кому были предназначены. Еще он вручил жене пакетики с грязью и солью Мертвого моря, а так же косметику. Они оставили магнитофон и бронежилеты новой группе, поэтому могли не боятся, что переберут лимит в 40 килограммов, который дозволялось сдать им в багаж. У них даже еще оставался запас. Его могло хватить на пяток пакетиков с грязью. В Петропавловске-Камчатском, увидев, что у кого-то из пассажиров недовес, сотрудники аэропорта часто просят о помощи. Дескать, не могли бы вы на себя записать один не очень тяжелый ящичек. В ящичке, понятное дело, икра. Бизнесмены, что возят эту икру за счет пассажиров с недовесом, наверняка, делятся с сотрудниками аэропорта. В общем, все по-честному, по закону и все довольны. Интересно посмотреть на реакцию таможенников аэропорта Тель-Авива в схожей ситуации. Обратившегося к ним с просьбой — помочь в провозе сверхлимитного груза, они тут же уложили бы носом в пол.

Удивительно, но супруга грязи обрадовалась, сказала, что Сергей все-таки привез ее мало, мог и побольше. «Мог бы», — согласился на этот упрек Сергей, но дальше его попрекать не стали. А еще он так соскучился по нормальной пище, что с удовольствием делал по несколько подходов к холодильнику, резал себе бутерброды с колбасой, просил, чтобы жена делала ему пельмени, котлеты и картошку, наверное, набрал за эти дни пару лишних килограммов, как медведь, который готовится залечь в зимнюю спячку. Он точно хотел наесться на несколько дней вперед, будто Ливан — это что-то похожее на Поволжье, когда там случился неурожай и еще большевики отобрали у крестьян все зерно, так что есть было совсем нечего, конечно, за исключением людей.

И зачем так наедался? Знал ведь, что в Ливане очень вкусная кухня.

Вещи, в которых он был в Израиле, Сергей побросал в стиральную машинку на следующий день по приезду. Ко времени отъезда в Ливан — они давно уже высохли, так что экипирован Сергей был точно так же. Вот только, подумав чуть-чуть, он все-таки решил не брать с собой джинсы израильской фирмы «Данет». Шпионы сгорают и на меньшем, не то, что на джинсах.

Раздобыть теоретическую литературу не получилось. Громов зашел в несколько книжных магазинов, спрашивал путеводитель по Ливану, но консультанты, надолго задумавшись, наконец сообщали, что таких путеводителей в продаже сейчас нет, сверялись с компьютером, разводили руками. Вероятно, туристические агентства, которые организуют поездки в Ливан, смогли бы дать соответствующий путеводитель. Сергей позвонил в парочку, но оказалось, что в лучшем случае он может раздобыть лишь рекламные проспекты. Десяток страниц, распечатанных из Интернета, давали гораздо больше информации. В конце концов, Сергей ограничился этими распечатками. В итоге вышло страниц двадцать.

Связь работал плохо. Иногда Сергею не удавалось дозвониться до группы, которая ждала их в Бейруте. Они намеревались уже на следующий день улетать домой. Дорога до сирийского аэропорта была неблизкая, выехать, на всякий случай, следовало за сутки до рейса. Лучше уж поспать на лавках в здании аэропорта, чем нервно посматривать на часы, пытаясь остановить стрелки и понимать, что к рейсу катастрофически опаздываешь. «Отдел протокола» эту ситуацию мог решить, позвонив в офис перевозчика и объяснив создавшееся положение. Тогда журналистов пересадили бы на более поздний рейс, но это было такой головной болью, что лучше уж выехать заранее.

— Мы скоро будем, — сообщал Сергей коллеге, но это «скоро» все растягивалось и растягивалось.

Большинство развязок и мостов было разрушено. Водитель обо всех разрушениях знал, выбирая объездные пути. Такой ситуации, как с таксистом из рекламы, который повез клиента объездным путем, потому что времени было мало, а путь оказался перерыт — не случилось. Клиент там угостил таксиста соком. Сергей угостил бы водителя чем-нибудь другим. Но ведь авиация бомбила дорогу постоянно. За то время пока водитель был в Сирии, запросто могли появиться и новые разрушения. В Сирии, кстати, на вооружении ПВО были еще советские установки. Хоть и старое оружие, но очень добротное. Вот израильские самолеты, у которых было господство в воздухе Ливана, к территории Сирии боялись и близко подлетать. Вдруг напутаешь что-нибудь, пересечешь границу, тогда советская ракета разъяснит ошибку, и анализировать ее придется уже на том свете, или в лучшем случае покачиваясь под куполом парашюта.

Бейрут вытянулся вдоль побережья, постепенно переходя в горный кряж, на котором, как грибы на пне, росли элитные дома, а в них жили самые богатые обитатели города. С моря тянуло влажной свежестью, но все побережье усеивали мелкие пятна мазута. Купаться там было нельзя, потому что окунувшийся в воду, тут же покрывался противной маслянистой пленкой, отмывать которую следовало не только мылом, но и каким-нибудь едким порошком. Да и после этого кожа все равно пахла мазутом. Никакой парфюм этот запах не отобьет, а лишь его приглушит.

В самом начале войны израильтяне разбили неподалеку от побережья танкер. Нефть из него вылилась и волны прибили ее к берегу. Ликвидировать последствия этой экологической катастрофы только начинали. Песок пропитался мазутом. По побережью медленно, как черепахи, сгребая его верхний слой, ползали бульдозеры, окрашенные в желтый цвет. Строительную технику везде красят в такие цвета, но здесь он казался камуфляжным. Громов подумал, что в такие цвета красят танки в пустыне, а бульдозеры замаскировали, чтобы их не заметили во время очередного налета пилоты вражеской авиации и не разбомбили.