Виктор Манойлин - Базирование Военно-морского флота СССР

Люди хотели иметь свой кусок земли для ведения хозяйства и отдыха.

Руководство партии было обеспокоено тем, что садоводства могут стать базой возрождения и развития частнособственнических хозяйств, поэтому установили такой порядок, при котором отдельный садовод никакого юридического права на свой участок земли не имел. Правление садоводческого коллектива имело право за какие-либо нарушения исключить садовода из своих членов и передать его участок другому. Например, если садовод вместо малины и картошки посадит декоративные деревья и засеет участок луговой травой, т. е. превратит его в дачу, то он мог быть исключен за использование участка не по назначению.

Если садовод добровольно уходит из садоводства и у него на участке были какие-то постройки, то он мог продать их только тому человеку, которого определит правление садоводства.

По сути дела шла нелегальная торговля землей под видом продажи каких-то сараюшек, которые не имели реальной ценности.

На участке разрешалось построить летний садовый домик. В первые годы садоводства в этих домиках запрещалось устанавливать печки. Большей глупости и издевательства над людьми трудно было придумать. Весна, лето и осень почти везде у нас не очень теплые, идут дожди, садоводы приезжают с малыми детьми, а обогреться и обсушиться негде. Кто ставил печку — под страхом исключения из садоводства заставляли ломать.

Когда возмущение дошло до критического предела, печки разрешили ставить, но домик все равно должен быть летним. Строительных материалов в продаже было крайне мало, поэтому домики строили из чего попало. Мой сосед по садоводству где-то достал бракованные стеновые панели из керамзитобетона и сделал из них свой домик. Органы власти приказали этот домик разобрать, так как в постановлении разрешено строить только летние домики, а здесь стены из панелей для зимних домов. Сосед, недолго думая, обшил снаружи каменный дом деревянной вагонкой, а внутри оклеил обоями. Внешний вид стал как у летнего домика. Так он и стоит уже третий десяток лет.

Домик разрешалось строить не более чем пять на шесть метров в плане и без мансарды. Сборно-щитовые дома таких размеров специально для садоводов изредка продавались в магазинах стройматериалов. Моему товарищу удалось купить такой домик. Он сделал кровлю круче типового проекта, получился чердак, на котором он устроил деревянный пол и поселил трех своих дочерей. В это время шла сплошная проверка садоводов на соблюдение правил застройки. У кого обнаруживали мансарду, заставляли разбирать кровлю и уничтожать мансарду. Мой товарищ не растерялся, привез машину котельного шлака, затащил его на чердак и рассыпал по дощатому полу. Комиссия залезла на чердак, увидела только шлак, следов жилого помещения нет, и ушла. После ухода комиссии шлак убрали и использовали чердак под жилье. Это было в 1969 году, а за тридцать лет до этого, в 1939 году, моего товарища призвали в армию и направили в войска противовоздушной обороны под Ленинград, где он прослужил всю финскую войну, всю немецкую блокаду, заслужил боевые награды и только в 1945 году был направлен на учебу в офицерское училище, после окончания которого долгие годы служил на Камчатке. К моменту затаскивания шлака на чердак мой товарищ был в звании полковника и находился на действительной военной службе. Если умножить 5x6 метров (размер дома в плане), вычесть оттуда толщину стен, кухню и тамбур, то получится комната 18 кв.м, где должна была ночевать семья полковника из шести человек, т. е. два квадратных метра на человека. Вот все, что имел право построить фронтовик под Ленинградом, оборонявший этот город в двух войнах и не пропустивший ни одного дня этой кровавой страды.

Позднее в зависимости от численности семьи мансарды делать разрешили. Но все равно размеры домика в плане ограничивались.

В конце семидесятых годов в Ленинграде проводилась жесткая борьба с нарушителями норм застройки на садовых участках. Мой начальник в чине генерал-майора имел садовый домик, несколько превышающий нормативные размеры в плане. Проверяющие заставили его разобрать. Генерал отказался. Правление исключило его из членов садоводства, передало его участок другому человеку и предложило освободить территорию. Генерал надел мундир, боевые ордена и пошел на прием к первому секретарю райкома партии, который сказал ему, что перед законом все равны и надо уходить из садоводства или привести домик в нормативные размеры. Генерал вернулся, нанял двух мужиков с поперечной пилой, которые и отпилили, а потом и разобрали лишнюю часть дома. Длина этой лишней части была полтора метра.

В Севастополе нормы на размеры садовых участков и домиков были гораздо меньше, чем в Ленинграде. Там более правильным было бы название садовая будка, а не садовый домик. Под этими будками садоводы стали делать подвалы, устройство которых местными правилами запрещалось. У одного морского летчика, подполковника по воинскому званию, проверочная комиссия обнаружила подвал и распорядилась его ликвидировать. Подполковник засыпал подвал песком, комиссия нашла это недостаточным. Летчик отказался делать по-другому. Его исключили из садоводства и предложили освободить участок. Он отказался. Дело передали в суд, который принял решение о принудительном выселении подполковника. На защиту летчика выступила общественность, газеты, в том числе центральная — «Известия». В ходе вторичного судебного разбирательства было подтверждено первое — исключить летчика из садоводства. Корреспондент «Известий» добился еще одного рассмотрения в более высокой судебной инстанции, после чего летчика оставили в садоводстве, но подвал заставили замуровать более капитально.

На садовых участках запрещалось строительство бань и гаражей. Вокруг территории участка не разрешалось устанавливать никаких, в том числе и сетчатых, заборов. Получается дурдом. Люди приезжают на выходные, т. е. в те дни, которые издавна считались банными. Наработаются, попотеют, а мыться приходится с помощью тазиков. В эти же дни надо что-то сделать с машиной. Нет гаража или навеса, пошел дождь — нельзя с автомобилем повозиться. В любом садоводстве, кроме своих, много бесхозных собак, которые бегают по грядкам, нанося тем самым ущерб садоводам. Была бы сетка вокруг участка — был бы садовод защищен от этой беды.

Сперва в Ленинграде садовые участки выделялись размером двенадцать соток (тысяча двести квадратных метров), потом норму уменьшили до шести соток. Двенадцать соток — это терпимая норма, шесть — сидят друг на друге. Было непонятно, почему столько земель пустует, а норму урезают.

Многие, даже очень многие люди, хотели бы иметь не садовый участок, а дачный. Там и дом можно иметь приличный, и картошку сажать необязательно. Начиная с конца шестидесятых годов новых дачных кооперативов не образовывали, а купить дачу в существующем кооперативе было чрезвычайно сложно.