Георгий Брянцев - По ту сторону фронта

Первым взял слово секретарь парторганизации отряда — командир взвода Бойко. Он считал, что о выходе за реку не может быть и речи, и предложил прорвать блокаду двумя группами. Одна из них должна атаковать врага, двигаясь по северной просеке, другая — по западной. После прорыва обе группы должны собраться в условленном месте.

— Это волку в пасть, — бросил реплику начальник заготовительной команды Спивак.

— А что ты предлагаешь? — спросил его Пушкарев.

— Я так смотрю, — поднявшись с места, начал Спивак, — что ничего мы тут особенного не придумаем…

— А ты за всех не думай! — перебил его Пушкарев. Спивак, на обязанности которого лежала заготовка для отряда продовольствия, слыл человеком нехрабрым и на заготовительной работе держался только потому, что умел в любых условиях, каким-то ему одному ведомым способом, доставлять в лагерь муку, картофель и другие продукты. Последнее время стали поговаривать, что Спивак, вместо того чтобы нападать на склады и обозы противника, собирал продовольствие у мирных жителей. Рузметов и Костров уже договорились после прорыва блокады тщательно проверить деятельность заготовительной команды.

Реплика Пушкарева смутила Спивака, но он тотчас оправился и высказал свою точку зрения. Он считал, что большими группами, а тем более, всем отрядом, не пробиться. Поэтому надо выходить в разных местах, мелкими группками, по три — пять человек.

— И с поднятыми руками и с листовками, которые только что разбросали немцы, — зло бросил Рузметов.

— Шутки тут неуместны, — обидчиво огрызнулся Спивак.

— А коль неуместны, так чего же ты шутишь? — рассмеялся Селифонов.

Спивак покраснел и уселся на место.

Горячие споры затянулись на два часа. Коммунисты понимали, что решается вопрос жизни и смерти отряда, и сознавали, какая огромная ответственность лежит сейчас на них.

Мнения разделились: одни предлагали пробиваться просеками, разбившись на две группы, другие — идти на прорыв всем отрядом.

Последним выступил капитан Костров.

— Выход через просеки исключается, — сказал он уверенно. — Противник и сам не пользуется просеками, потому что сделал их непроходимыми. Вот карта.

Он раскрыл карту и прикрепил ее на стене так, чтобы видно было всем.

— Смотрите! Вот минные поля на сотни метров, вот волчьи ямы, здесь колючая проволока, а это дзоты. Идти просеками — самоубийство.

Решили прорываться завтра ночью всем отрядом по фронту в триста — четыреста метров на самом густом участке леса. Идти строго на запад. На дневку собраться у озера, в восемнадцати километрах от лагеря. С наступлением ночи двигаться к запасному лагерю.

Командование отряда давно держало наготове запасный лагерь. Там были готовы землянки, шалаши, сараи, построенные еще саперами армейских частей.

— А тебе, товарищ Рузметов, — сказал Зарубин, — придется с группой подрывников, не ожидая никого, идти вперед. Надо проверить, может быть, немцы заминировали территорию запасного лагеря. Говорят, что они туда пробирались.

— Едва ли, — усомнился Добрынин, — место там уж больно глухое.

— Все равно надо проверить, — поддержал Зарубина Пушкарев.

— Я не возражаю. Мне не верится только, чтобы туда фашисты нос сунули.

Вторым в повестке дня стоял вопрос о связи с соседними партизанскими отрядами. Всем было известно, что поблизости действуют другие партизаны. Подтверждали это жители деревень, подтверждали и сводки Совинформбюро.

Прошлой осенью партизаны отдельного взвода, возвращаясь с разведки, подобрали и доставили в свое расположение подорвавшегося на мине парня. У него начиналась гангрена. Он бредил. Надо было спасать человеку жизнь, хотя партизаны и не знали, кто он такой: свой или предатель. На счастье, в это время во взвод пришел фельдшер отряда. Фельдшер серьезных операций никогда не делал, но раздумывать не приходилось. Он оперировал умирающего и спас его. Единственным инструментом, которым располагал фельдшер, была пила-ножовка, и ею он произвел операцию. Парень долго боролся со смертью, но все же одолел ее. Придя в себя, он сказал, что является партизаном отряда, действующего в шестидесяти километрах отсюда. Ему дали карту, и он показал, где расположен их отряд, Когда он оправился от операции, его доставили в лагерь к Зарубину.

А в феврале, когда стихли бураны, Зарубин отобрал двух боевых ребят, знающих местность, снабдил их всем необходимым, поставил на лыжи и проводил в дорогу. Им поручили найти отряд, в котором служил подорвавшийся на мине паренек, связаться с командованием, договориться о связи и как можно скорее, не задерживаясь, вернуться домой.

Но прошел месяц, другой, минула весна, а посланцы не возвращались. Тогда в мае отправили еще двух. И от них не было ни слуху ни духу.

Обо всем этом напомнил собравшимся Пушкарев. Он сказал:

— Надо еще посылать людей. Стыд и позор не иметь связи с теми, кто борется рядом с нами. Никто нам этого не простит. И послать надо товарищей, которые дойдут, найдут партизан и наладят связь. Не посыльных, а ответственных, доверенных людей.

— Я пойду, — поднявшись с места, твердо заявил Костров.

Все молчали, поглядывая на Зарубина. Тот сидел, молча глядя на начальника разведки, о чем-то раздумывая. Предложение решительного, всегда уверенного в себе Кострова ему понравилось. Однако тут же появились и сомнения. До сих пор Зарубин был спокоен за разведку. Она работала хорошо. Ежедневно утром и вечером Костров и Рузметов доставляли ему подробные сведения, собранные разведчиками в окружающих деревнях и в городе. Разведчики добывали информацию, необходимую для боевых действий отряда, все данные, которыми интересовалась Большая земля. Передоверять сейчас разведку кому-либо другому Зарубину не хотелось.

Он резко бросил капитану:

— А разведкой буду я заниматься или товарищ Добрынин? Так, по-вашему?

— Разведку, товарищ майор, можно поручить Веремчуку. Я уверен, что он справится.

— Веремчук на другое дело пойдет, — мрачно сказал Добрынин. — Взвод подрывников до сего времени без командира.

— Прошу дать мне слово, — попросил Рузметов.

Он считал, что держать подрывников в отдельном подразделении уже нецелесообразно. Надо при каждом взводе создать диверсионные группы. Практика показывает, что всякий раз, выходя на операции, взводы нуждаются в подрывниках, а подрывники, подготавливая ту или иную диверсию, в свою очередь, нуждаются в охранении и обращаются к командирам взводов за людьми.

— Я предлагаю, — закончил Рузметов, — Веремчука назначить в помощь Кострову.

Рузметова поддержали Бойко и Селифонов.

В конце концов решено было взвод подрывников расформировать, Веремчука назначить помощником начальника разведки, а Кострова послать устанавливать связь с соседними отрядами.