Вилль Бертхольд - Гибель линкора «Бисмарк». Немецкий флагман против британских ВМС. 1940-1941

После выступления адмирала экипаж «Бисмарка» приуныл. Внезапно на корабле стало слишком тесно, слишком жарко, слишком душно. Матросы снова стали прислушиваться к каждому звуку.

Под палубами не существовало ни дня, ни ночи. Под палубами беспрерывно горел электрический свет. Когда раздавался грохот, невозможно было сказать, то ли огонь открыли свои орудия, то ли в корабль попал вражеский снаряд. Моряки под палубами ощущали себя в изоляции. Но вдруг они почувствовали, что противник наблюдает за ними. Они воображали, что слышат, как противник наводит на них свои орудия. Они могли видеть, как самолет стартует с палубы. Замечали вражеские подлодки. Каждый прислушивался к тому, что говорил сосед. Возможно, моряку везло, его сосед был оптимистом, тогда с ним можно было поговорить о доме.

Каждое отделение корабля кишело слухами. Хотя никто не знал ничего определенного, всем хотелось что-то знать. Офицеров осаждали вопросами. Но они знали немногим больше, чем рядовые. Они лишь были более оптимистичны и вселяли уверенность в матросов, даже если сами находились в совершенно ином настроении.

Это называется – вести за собой…

Бауэр 2-й первым вышел из оцепенения.

– Где мы сейчас, черт возьми? – закричал он на все машинное отделение.

– Сказать тебе, приятель? – рявкнул на него Пфайфер. – В Атлантике.

– Но что-то должно случиться.

– Сходи наверх и скажи это адмиралу.

В машинное отделение вошел унтер-офицер, механик Хинрихс. Его немедленно атаковали вопросами.

– Успокойтесь, парни, – сказал он. – В конце концов, вы на боевом корабле, а не на роскошном лайнере.

– Но что происходит?

– Ничего не происходит.

– Какие поблизости корабли противника? – спросил Пфайфер.

– Разве я Господь Бог?

– Но нам нужно что-то знать.

– Может, Старик позволит вам посмотреть в бинокль. Сходить к нему?

Никто не засмеялся. Сейчас на шутки не реагировали. От гордости за знаменитый «Бисмарк», уверенности, что на «Бисмарке» ничего не может с тобой случиться, что строители корабля продумали все, ничего не осталось. Ничего не осталось от уверенности, что торпеды противника должны отскакивать, как снежки. Что вражеский самолет будет сбит до того, как откроет огонь. Что вражеские корабли ниже качеством…

В «Бисмарк» попал снаряд. «Ущерб незначительный», – сказали рядовым. Но сознается ли командование, если ущерб будет серьезным?

И отчего же масляный след? Почему так медленно идем? «Бисмарк» способен увеличить ход на 6 узлов. На сколько времени хватит топлива? Что случилось с судами снабжения? Может, томми уже рассчитались с ними?

– Я больше не могу это терпеть! – воскликнул Эбингер, худенький, маленький матрос, который раньше выглядел как само спокойствие. – Не могу.

– Пошел к черту! – заорал Хинрихс.

– Оставь его в покое! – произнес Пфайфер агрессивным рыком. – Иначе тебе придется иметь дело со мной.

– Вы отличные сослуживцы.

– Возвращайся на свое место. У нас и без тебя хватает баламутов.

– Я не могу больше это терпеть! – закричал Эбингер во второй раз. Его худощавое мальчишеское лицо выглядело потемневшим и старым. Он был на грани срыва. Возраст – семнадцать лет и четыре месяца. Восемь месяцев флотской службы. Доброволец. Единственный сын своих родителей. Верный долгу до самой смерти, говорили позднее…

Но Эбингер перед смертью переживал агонию страха. Каждый час, каждую минуту, при каждом вздохе. Он тупо и апатично сидел в углу, размышляя, как избавиться от этого проклятого корабля.

В разгар боя командир отделения Юнак приказал ему чистить поручни в машинном отделении просто для того, чтобы занять его, чтобы его страх не передавался другим.

У других нервы были покрепче. Но они тоже становились Эбингерами, когда вставал вопрос о жизни или смерти. Они тоже не отрывали взглядов от часов, считая минуты до рассвета, прислушиваясь к шумам. Они тоже моргали ресницами. У них тоже губы потрескались, а горло пересохло.

Жуткое ощущение царило на «Бисмарке», оно овладело экипажем и парализовало его. Ощущение, что германский флагман движется к ужасному концу…

В этот день, 25 мая 1941 года, ощущалось колоссальное, невыносимое напряжение, хотя не было сделано ни единого выстрела. Судьба играла в опасные игры с обеими сторонами – и с немцами, и с англичанами.

Сначала «Бисмарк», не зная об этом, заставил своих преследователей поволноваться. Затем, опять же не сознавая, корабль дал себя обнаружить из-за радиосвязи. Англичанам стало известно место нахождения корабля, но они допустили ошибку в вычислении координат. Почти семь часов корабли сэра Джона Тови двигались в неверном направлении, дав германскому флагману передышку. «Бисмарк» избежал западни в последний раз…

В 4 утра офицеры с мостика корабля «Кинг Джордж V» решили разбудить адмирала сэра Джона Тови, который удалился на несколько часов отдохнуть.

Тови был невысоким, вальяжным офицером, который обычно заражал окружающих оптимизмом. Но когда он стоял в штурманской рубке – только через сутки после того, как произошла трагедия с «Худом», – обдумывая неприятную весть об исчезновении «Бисмарка», признаков оптимизма в нем не наблюдалось.

Сэр Джон Тови считал, что германский флагман располагал тремя возможностями:

«Бисмарк» мог направиться на юг на встречу с судном снабжения.

Он мог двигаться курсом на базу на атлантическом побережье Франции или, возможно, Западной Африки.

Он мог вернуться в Германию, чтобы встать на ремонт.

Адмирал не мог оставить без внимания ни одну из возможностей. Он был уверен, что «Бисмарк» получил прямое попадание, но также знал, что любое полученное кораблем повреждение окажется недостаточным для снижения его оперативной эффективности. После атак британских торпедоносцев корабль еще двигался со скоростью более чем 20 узлов. Что мог сделать самолет, имеющий на вооружении 18-дюймовые торпеды, кораблю, броне которого предназначалось выдержать удар 21-дюймовой торпеды, выпущенной с подводной лодки?

«Нам нужно вести поиски немецкого флагмана на всех четырех направлениях, – невесело думал сэр Джон Тови. – Нужно бдительно следить за северо-западной зоной, в направлении Гренландии, и взять под наблюдение зону вокруг Азорских и Канарских островов на юго-западе. Следует создать барьер с юго-востока до линии восток – юг – восток, чтобы предупредить прорыв „Бисмарка“ в Брест, Сен-Назер, Феррол или Дакар. Наконец, существует опасность возвращения германского флагмана в Германию через северовосточную зону».

Чтобы лишить противника всех шансов, сэру Джону Тови понадобился бы весь флот империи. Ему приходилось выбирать что-то одно. Он сделал выбор в пользу решения, предотвращающего наибольшую опасность для Великобритании. Он решил исключить прорыв «Бисмарка» через кордон, а также его встречу с судном снабжения где-нибудь между южным, западным и северо-западным направлениями.