Вилль Бертхольд - Гибель линкора «Бисмарк». Немецкий флагман против британских ВМС. 1940-1941

Капитан Эллис на «Саффолке» поспешил на запад и затем лег на прежний курс. «Норфолк» придерживался курса 285 градусов. Контр-адмирал Уэйк-Уокер присоединил серьезно поврежденный «Принс оф Уэйлс» к эскадре сэра Джона Тови. Северо-западный сектор патрулировался авианосцем «Викториес».

Рано утром «Рипалс» возвращался к Ньюфаундленду для заправки. «Родней» мчался всю ночь в юго-западном направлении на максимальной скорости хода. Из-за сильного волнения моря за ним не поспевали эсминцы «Сомали», «Машона» и «Тартар». Они отстали от лидера. «Лондон» отрядили на поиски немецких танкеров вокруг Канарских островов. «Рамильи» находился в 400 морских милях к югу от последнего местонахождения «Бисмарка». Крейсер «Эдинбург» – в 300 морских милях на юго-восток от «Рамильи».

Отряд кораблей H, шедший с юга, находился еще примерно в 1300 морских милях от оперативной зоны.

В общем, положение англичан было незавидным. Запасы топлива сокращались. Корабли уже получили приказ прекратить движение полным ходом в целях экономии топлива. Охота на «Бисмарк» не могла продолжаться слишком долго. Еще день-два, и от нее пришлось бы отказаться.

Но случилось чудо. Причем так неожиданно и невероятно, что англичане поначалу в него не поверили.

«Бисмарк» отправил радиограмму.

Это позволило англичанам определить местоположение германского флагмана и вычислить направление его движения…

Адмирал Лютьенс отказывался сделать перерыв в исполнении своего долга. Он стоял на адмиральском мостике «Бисмарка», неподвижный и усталый.

Он оставался там, где должен был принять смерть.

Но немецкий адмирал не думал о ней, иначе он поступил бы по-другому, иначе он бы спас «Бисмарк» и сохранил бы жизнь 2402 членам экипажа. Он спас бы всех, кроме Босуна Хайнерса, которого взрывная волна от разорвавшейся торпеды швырнула о металлическую переборку и лишила жизни.

Адмирал Лютьенс полагал, что за «Бисмарком» еще гонится враг. Это заблуждение привело его к наиболее серьезной ошибке. Рано утром 25 мая он установил радиосвязь с западным командованием германского флота. Он был растерян, не сознавая этого. Адмирал радировал: «Радар противника дальностью действия минимум в 35 000 метров серьезно затрудняет операции в Атлантике. Наши корабли сосредоточены в Датском проливе. Противник прослеживает наше местонахождение. От него невозможно оторваться, несмотря на благоприятные погодные условия. Дозаправка возможна лишь при условии отрыва от противника за счет превосходства в скорости… Наш расход боеприпасов в бою с „Худом“ составляет 93 снаряда. „Принцу Эйгену“ удалось уйти, потому что „Бисмарк“ атаковал крейсеры и линкор, укрывавшийся в тумане. Наш радар часто выходит из строя, особенно в момент, когда орудия ведут огонь. Командующий флотом».

В 8.45 утра западное командование германского флота во Франции дало ответ. Лютьенс вновь получил реальную возможность уйти от противника, поскольку инстанция на земле разобралась в том, что адмирал не мог осознать, а именно: противник потерял «Бисмарк». Радиограмма гласила: «Последнее донесение о контакте в 2.13 от K3G. Заканчивается тактическим сигналом в три цифры, но прямого сообщения о местонахождении корабля не содержит. Наше общее впечатление – контакт утерян. Периодически передаются оперативные радиосигналы на Бермуды и Галифакс, но не в направлении Гибралтара и отряда кораблей H, находящегося предположительно в Атлантике. Западное командование».

Тем не менее адмирал держался прежнего курса.

Гибельного курса…

Матросы пали духом. От одного страх передавался другому. Казалось, они отправились в этот морской поход так давно. Сколько же еще он будет продолжаться? Кончится ли когда-нибудь это бушующее море? Что еще можно сделать?

Они хотели вернуться домой. Они выполнили долг, потопили «Худ». «Бисмарк» нуждался в ремонте. Повреждения несерьезны. После их устранения новый выход в море. Это естественно, но нынешнюю операцию пора кончать. Теперь лишь один пароль: курс на Германию или Францию. Францию тоже можно считать домом, раз она оккупирована.

Многие перестали есть. Пища стала безвкусной. Притом что в других родах войск завидовали морякам, которых хорошо кормили. Им не давали протухшей пищи. В супе плавали большие куски мяса. Но ни у кого не было желания вылавливать их. Все потеряли аппетит. Живот и горло сводило судорогой.

Лаухс вошел в кубрик в большом волнении.

– Все в порядке, парни, – крикнул он, – через четыре часа мы доберемся до побережья.

– Отчего ты так думаешь?

– Мне сказал Линденберг.

– Откуда Линденберг знает?

– Я откуда знаю.

– Если не знаешь, то заткнись, – рассердился Пфайфер. – Чтобы не будоражить корабль своими домыслами из гальюна.

– Пошел к черту, – свирепо огрызнулся Лаухс.

– Так… завелся? Когда вернешься домой, снова начнешь трепаться, обязательно.

– Не зарывайся, или получишь по зубам.

Два моряка встали друг против друга, набычившись. Озлобились все. Любая невинная перепалка грозила перейти в потасовку. И все же все находились в одной лодке, одинаково ощущали свое пребывание среди морских волн в вооруженной консервной банке в ожидании очередного нападения, очередного орудийного залпа, очередной торпедной атаки. В ожидании благополучного исхода исполнения этого проклятого долга, окончания этой убийственной войны на море, этого страха и ужаса, этого бесконечного и непреодолимого ожидания на своих боевых местах у какого-нибудь прибора, рычага, кнопки.

Матросы вяло переминались на палубе корабля. Сегодня к ним присоединился Поллак, тучный старший матрос, которого ничто не могло вывести из равновесия. Сегодня он выглядел беспомощным. Он не отвечал, когда с ним заговаривали. Глядел перед собой с безумным видом. Потом взорвался:

– Не могу больше. Сейчас там должен родиться ребенок.

– Успокойся, приятель, – сказал Пфайфер. – Не только ты этого ждешь.

– Жена, – простонал Поллак. – Это должно было произойти вчера… Если я их вскоре не увижу, сойду с ума.

– Может, тебе пришлют письма вертолетом. Чего ты раскричался? Рождение ребенка – не повод дергаться.

– Займись своим обедом! – заорал на него Мессмер.

– Не могу.

– Пообедай, приятель. Первоклассный паек перед отправкой на небеса. Или ты хочешь утонуть на пустой желудок?

– После еды посиди и потолкуй или погуляй подольше, – заметил Линденберг.

Пфайфер решил оставить гастрономическую тему.

– Нам следовало бы завести женщин на старой посудине, – сказал он, – тогда бы я посмотрел на вас. Тогда не было бы никаких жалоб, так? Томми могли бы появляться сколько угодно, вы бы не обращали на них внимания.