Рикихэй Иногути - Божественный ветер. Жизнь и смерть японских камикадзе. 1944-1945

Кроме того, нельзя не удивляться тому, что эта бесчеловечная тактика осуществлялась столь продолжительное время. Ведь когда Ониси решил реализовать свой замысел операций камикадзе, он предполагал, что в них будут вовлечены в целом лишь четыре авиационных подразделения, общим числом в 13 самолетов. Когда формирование корпуса камикадзе было завершено 19 октября, я предложил адмиралу Ониси назвать его «Симпу». Он с готовностью принял это название и, повернувшись к своему помощнику, произнес:

– Специальный ударный корпус «Симпу» будет состоять из подразделений «Сикисима», «Ямато», «Аси» и «Ямадзакура».

Спонтанность произнесения этих названий убедила меня, что адмирал продумал их заранее. Должно быть, он всесторонне обдумал все на пути из Манилы в Мабалакат, включая наименования подразделений, призванных выполнять задания. Следует вспомнить, что операции первых камикадзе имели целью лишь выведение из строя вражеских авианосцев на временной промежуток примерно в неделю.

В том, что адмирал Ониси не был безразличен к жизням людей, добровольно идущих на смерть, я убедился в день завершения формирования специального ударного корпуса. Примерно в 15.00 пришло донесение об обнаружении сил противника, заслуживающих атак камикадзе. Я немедлнно нанес на карту необходимые данные и показал ее адмиралу, который преднамеренно весь день оставался в Мабалакате, чтобы пролучить сведения о первых результатах операции.

Передавая адмиралу донесение и сопроводительную карту, я сказал:

– Цели находятся на максимальной дистанции от наших самолетов. Следует ли, по вашему мнению, отдать приказ о боевом вылете?

Тщательно все обдумав, адмирал Ониси ответил:

– Тактика смертников – крайняя мера. Советую пользоваться ею лишь при полной уверенности в том, что цель будет достигнута.

Тем не менее, когда первые спецподразделения не добились успехов в обнаружении авианосцев противника в заливе Лейте, сформировали новые авиазвенья смертников. После того как мы вернулись в Манилу, я напомнил адмиралу Ониси об этом и сказал:

– Поскольку противник уже высадился на остров Лейте, не следует ли остановить боевые вылеты камикадзе?

Ответ прозвучал поразительно резко и, несомненно, искренне:

– Эти молодые люди в условиях недостаточной подготовки, устаревшей техники и превосходства противника в силах обречены на гибель даже в обычной войне. Для командира как такового важно, чтобы гибель подчиненных не была напрасной. Поэтому я считаю, что в широкой перспективе тактика смертников разумна. Другой подход был бы связан с ограниченной оценкой ситуации. Я искренне считаю, что с учетом всех факторов лучше продолжить боевые вылеты камикадзе.

Важно то, что Ониси вскоре после создания специального ударного корпуса выражал сожаление в связи с необходимостью прибегать к тактике камикадзе. Тем не менее он быстро возвращался к той точке зрения, что этот корпус необходим «с учетом всех обстоятельств». Это следует иметь в виду при оценке эволюции в использовании тактики камикадзе.

Среди японцев также есть немало людей, которые настроены критически к тактике камикадзе. Но даже эти критики соглашаются с высокой оценкой действий и боевого духа молодых пилотов-смертников. Вероятно, Ониси и Угаки, смирившиеся с тем, что на них обрушатся потоки оскорблений, испытывали удовлетворение от общественного признания рыцарских качеств тех, кто самоотверженно осуществлял их замыслы.

Нужно сказать, что и пилоты-смертники, и деятели, направлявшие их, руководствовались не только разрушительными целями. Они понимали, что война ведется, невзирая на шансы личного выживания. Они сражались во имя идеала. Путь к идеалу лежал через «Бусидо», но целью был «мир во всем мире», провозглашенный Ониси в своем последнем завещании.

Конфуций говорил: «Человек должен жить так, чтобы всегда быть готовым к смерти». Очевидно, Ониси и Угаки следовали этому афоризму. Угаки выполнил свою миссию камикадзе. Ониси совершил харакири. Сами по себе эти поступки лишены смысла. Важно лишь отношение каждого человека к вопросу жизни и смерти.

Философия адмирала Ониси была выражена в концентрированном виде в каллиграфической надписи на книге, переданной им своим штабным офицерам после создания корпуса камикадзе:

Ониси оставался человеком и был подвержен всем человеческим слабостям. Должно быть, он осознавал, что после смерти Ямамото является лидером в морской авиации. В качестве такового его жизнь и смерть должны были служить примером приверженности традициям императорского флота. Кроме того, он добивался, чтобы каждый военнослужащий флота выполнял свой долг до конца.

Было бы ошибочно воспринимать его самоубийство как искупление греха. Думаю, что его жизнь с момента создания корпуса камикадзе больше ему не принадлежала. Он решил пожертвовать своей жизнью и осуществил бы это намерение, даже если бы Япония выиграла войну. Мысленно он, наверное, осуществлял роковое пике с каждым из подчиненных ему пилотов.

Перед самой своей смертью адмирал написал другу, Рину Масутани, прощальную хайку [45]следующего содержания:

История войн дает много примеров поведения, основанного на презрении к смерти. Мотивы и побуждения к такому поведению различны, как различны сами способы ухода в иной мир, но общей основой этого остается вызов инстинкту самосохранения. История Японии полна таких примеров, ибо японцев учили, что долг должен быть выполнен обязательно, даже с риском для жизни. Почему же в таком случае атаки камикадзе вызвали столь жаркие споры в Японии?

Что отличало эти акты самоубийства от всех исторических прецедентов? Абсолютно новым, конечно, было использование для этой цели самолетов, но это всего лишь формальная сторона. Фундаментальное отличие представлял собой рассматриваемый период – октябрь 1944-го – август 1945 года, – в течение которого и проводились акции смертников. В этом отношении аналогий в истории нет. Акты самопожертвования военных в прошлом были всегда неожиданными, мгновенными и драматичными. Во всех случаях у «жертвы» не было возможности подумать о будущем в момент между замыслом и реализацией акта самоубийства. Чрезвычайная ситуация, добровольное решение идти на смерть, сама смерть становились индивидуальным выбором и встречали признание соотечественников. Однако идея систематически планируемых самоубийственных атак, осуществляющихся в течение нескольких месяцев, хотя и принималась отдельными лицами, тесно связанными с операциями камикадзе, для японской общественности казалась неприемлемой. Вот почему сама организация операций камикадзе и ее руководители сталкивались дома с резкой критикой.