Гордон Оллред - Камикадзе. Эскадрильи летчиков-смертников

Но внутри меня все горело. Я крепко держал Тоёко в своих объятиях, ощущал ее дыхание.

– Тоёко! – крикнул я. – Я не хочу причинять тебе боль. Ты… ты мне нужна. Мы нужны друг другу! Позволь мне доказать, что я не ребенок! Позволь мне доказать это, пожалуйста! Я хочу тебя! Я мужчина!

– Нет, Ясуо, нет, нет. Это неправильно… для нас обоих. Не сейчас.

Тоёко покачала головой и попыталась освободиться из моих объятий.

– Неправильно? – Я схватил ее за бедро. – Почему? Почему? Ты хочешь свести меня с ума? Когда же будет правильно? Через пару дней, когда я погибну?

Грудь Тоёко часто вздымалась и опускалась. Я никогда не видел более изящной картины. Мои руки потянулись к Тоёко.

– Нет! – судорожно вскрикнула она, выдернула ногу и попала коленом мне в живот.

Когда Тоёко стала вставать, я вцепился в ее руку и лодыжку. Мы покатились по полу. Я схватил Тоёко, прижал ее руки к полу, и она вдруг перестала сопротивляться. Теперь она громко рыдала.

Я с трудом перевел дыхание и посмотрел ей в лицо. Тоёко плакала, как маленькая девочка. Вдруг мне стало ее жалко. Я отпустил ее руки и поправил на ней кимоно.

– Прости меня, Тоёко! – взмолился я. – Прости, прости, прости!

Я уткнулся лицом ей в плечо, и мы плакали теперь уже вместе.

Печальные звуки флейты стихли, когда мы с Тоёко растянулись на своих матрацах. Время от времени я слышал, как она всхлипывала. Вдруг меня охватило такое отчаяние, какого я еще никогда не испытывал.

– Тоёко, пожалуйста, не надо меня ненавидеть! – произнес я и услышал, как мой голос растворился в темноте.

Тоёко ничего не ответила, но через мгновение я услышал звуки ее шагов. Через несколько секунд она расстелила свой матрац рядом с моим.

– Я вовсе не ненавижу тебя. Ты же знаешь, Ясуо.

Какое-то время ее слова были не очень понятными. Тоёко легла и взяла меня за руку.

– Я не виню тебя, Ясуо. Это… не твоя вина. И пожалуйста, не думай, что ты ребенок. И ты уже не просто брат мне. Я много раз… И дело не в том, что я не хочу тебя, Ясуо. Просто ты совсем другой. В тебе есть что-то… что-то хорошее. Какое-то… О, Ясуо, я не знаю, что хочу сказать. Я познала с тобой что-то доброе… что-то особенное. И все-таки… это очень легко разрушить. А я ничем от других не отличаюсь. Ты же понимаешь, что я имею в виду. Ты же знаешь!

– Да, – ответил я и крепко сжал ее руку. – Но я должен сказать тебе вот что. Я не хочу, чтобы ты думала, будто я просто так… Я люблю тебя, Тоёко.

Я лежал и прислушивался к тонкому слабому звону колокольчиков и тихому плеску волн на берегу. Дождь снова заморосил.

– Я тоже люблю тебя, Ясуо. С того самого первого вечера.

Казалось, какая-то сила перетекла из ее руки в мое тело.

– В тот первый вечер мы были такими одинокими, Ясуо.

Дыхание Тоёко уже стало ровным. Колокольчики, море и дождь тихо уносили нас.

– Такими одинокими, – повторила Тоёко. – Такими одинокими.

Рано утром я ушел на базу, еще не зная, что больше никогда не увижу Тоёко Акимото.

Улицы и переулки тонули в тиши. Облака заслонили часть неба. Между домами и в полях ветер гнал клубы пыли и обрывки бумаги. Это было редкое летнее утро, странное напоминание среди тепла и зеленых деревьев о том, что зима однажды все равно вернется.

Приближаясь к базе, я почувствовал легкую оторопь. Сегодня мне предстоял очередной сопровождающий полет. Окинава. Вчера нам сообщили задание, а сегодня мы получим последние инструкции. Окинава. Кто на этот раз? Еще пятнадцать или двадцать человек. В последнее время я не запоминал имена. Так было лучше. А еще было хорошо, что я не обзавелся в Оите друзьями. Когда я прошел через контрольный пункт, база вдруг начала вибрировать. В небе, почти невидимый, ревел самолет, и я ускорил шаг. Нужно было торопиться на утреннюю поверку.

Когда она закончилась, я побежал в столовую, собираясь быстро позавтракать и проверить свой истребитель. Теперь я придавал проверке особенно большое внимание и всегда убеждался, что все механизмы были в порядке. По крайней мере, в этом случае знал свои возможности в воздухе. Мне не хотелось покидать этот мир из-за какого-то глупого просчета.

У меня за спиной были месяцы изнурительных тренировок, боевых вылетов. В основном это были резкие атаки и быстрое бегство. Приходилось попадать и в серьезные бои. Теперь я уже не был зеленым юнцом, который следовал в бою вслед за своим лейтенантом. На моем счету были два вражеских самолета. Оба случая были подтверждены. В Оите я получил звание капрала. А японскому солдату дослужиться до него было очень непросто.

И теперь, какой бы мрачной ни была задача, я стал лидером. Я должен был вести летчиков-камикадзе через вражеский заслон, защищая их до тех пор, пока они не ринутся в свою последнюю атаку, а потом вернуться и доложить обо всем начальству. Такой была моя работа. У кого она была более важной?

А вечерами? Вечерами была Тоёко. Она сказала, что любит меня, и этого мне было достаточно. Теперь я не мог умереть. Что-то должно было произойти, чтобы спасти меня. Я стану неуязвимым. Придет время, когда Тоёко отдаст мне всю свою любовь, и это будет прекрасно. Она станет моей женой.

Сегодня Накамура должен был вылететь вместе со мной. Это меня радовало. Я увидел приятеля в столовой в очереди впереди меня. Повар наполнил мои тарелки, и я сел за стол вместе с Накамурой.

– Привет, дружище. – Я игриво толкнул его. – Видел сегодня Тацуно?

– Накамура серьезно взглянул на меня – Да, видел.

– Слушай, в чем дело? Где он?

– Готовится.

– Лететь с нами? В сопровождении?

– Лететь – да. Но не в сопровождении.

У меня перехватило дыхание, будто в грудь мне налили свинец.

– Он счастливчик, – произнес Накамура. – Ему больше не надо волноваться. После сегодняшнего дня. А нам с тобой… еще нужно ждать.

Я осторожно положил на стол свои палочки, словно это было сейчас самым важным.

– Когда он узнал? Почему никто не сказал мне раньше, чтобы я мог хотя бы побыть с ним? Почему ты мне ничего не сказал?

– Это случилось позавчера. А последний месяц с тобой трудновато говорить. Ты сам знаешь. Тебе надо хоть иногда читать приказы, Кувахара. Ты же не хочешь пропустить свое имя?

Я сжал пальцы в кулак и прикусил его зубами, бессмысленно глядя в пространство.

– А ведь я его последнее время почти не видел. С тех пор как мы улетели из Хиро, я уже не был ему другом! Где я был? О чем думал? – Я еще крепче сжал зубами кулак. Я чувствовал сейчас только одно – как мои зубы стиснули пальцы.

– Я пытался найти тебя вчера вечером, – сказал Накамура. – Заходил к твоей девушке около десяти, но тебя там не оказалось.

– Мы ходили на пляж.