Брэд Брекк - Кошмар: моментальные снимки

— Прощай, Колумб, удачи тебе. Я переживаю за тебя, но не покину своего королевства — и никогда не забуду…

Я поднялся на борт самолёта «Скэндинейвиан Эйрлайнз». Но не того, на который имел билет. Я предполагал лететь в Торонто через Лондон, но в Лондоне в тот день был туман, поэтому я полетел напрямик в Нью-Йорк, оттуда в Торонто, из Торонто ночью в Ванкувер с короткой пересадкой в Калгари.

Первая попытка взлететь в Стокгольме напугала меня. Пилот надавил на тормоза и остановил машину, чуть не въехав в ограждение. Что-то случилось с шасси, и пришлось ждать лишние два часа.

Наконец мы взмыли в небо — в тот день оно было ясным и добрым. С воздуха Норвегия — полная снега и горных отрогов — очень напоминала Британскую Колумбию. Мы пролетели над побережьем и городом Берген, оттуда вышли все мои родственники Брекки.

Я происхожу из большой норвежской семьи по линии отца, но в чикагском телефонном справочнике мы были единственными Брекками. Когда же я работал в Северной Дакоте, оказалось, что норвежцев там тьма и фамилия Брекк так же часто встречается, как фамилии Смит или Уилсон. Ну и, конечно, в Белла-Куле их полно. В долине около 50-ти Брекков, есть даже «Брекк Роуд» — Дорога Брекков.

Мы миновали Гренландию и повернули на юг, к Лабрадору. В жизни не видел ничего более дикого, чем Лабрадор. Повсюду заснеженные горы, огромные протянувшиеся к морю ледники и дикие реки. Нелегко ходить по этой земле.

Наконец я вернулся к первозданности Британской Колумбии и дорогой моему сердцу долине Белла-Кула.

Приятно было снова вернуться домой.

Наш брак оказался неудачным, а развод — наоборот. Мы оформили его в Стокгольме 26-го марта 1990-го года, через полтора года после начала переписки и через восемь месяцев после того, как вымолвили «да» у алтаря.

Мимолётные и сладкие, клятвы вечной любви и преданности — в горе и в радости, в болезни и во здравии — не рассчитаны на долгий срок.

Эти сиюминутные обещания написаны на зыбучих песках сердца двумя любовниками, стремящимися в страну по имени «Навсегда»…

Это новый Эдем…

Его имя — Надежда. И, подобно Любви, она рождается, умирает и снова рождается в сердце человеческом…

— Так где же повозка пошла под откос, — спрашивали друзья, — ведь всё было так романтично?

— Хороший вопрос, — отвечал я, — но думаю, вы уже сделали для себя выводы. Наверное, пора пересматривать наши представления о любви и браке.

В одном из первых писем Майя рассуждала о встрече с «другой половинкой» — с мужчиной, который подберёт ключ к её любви. Она считала, что мы все лишь «половинки» и что, встретив «своего единственного», мы только тогда составим целое, потому что две человеческие половины равны единому целому. С такими представлениями воспитывали её в Швеции. И с такими же понятиями в Америке растили меня.

Но в наши дни мы понимаем, что это ложь.

Или не понимаем?

Добрые отношения предполагают наличие двух полноценных личностей, которые решают — но не обязаны — быть или не быть отношениям, и при этом понимают, что каждый из них может обойтись без другого.

В противовес этому существует путаница и подмена понятий, когда оба человека убеждены, что не могут обойтись друг без друга.

Так что ж, возможно ли это? Разве всем нам не внушали, что неразрывные отношения и есть настоящая любовь?

Особенно женщинам вбивают в головы, что их судьба — найти свою любовь и посвятить ей жизнь. То, что подаётся как настоящая любовь, на самом деле привычка. Но в нашей музыке мы прославляем мысль о страданиях и сердечной боли и нашими книгами о любви распространяем миф о том, что счастье и совершенство заключены в другом человеке.

Скотт Пек в книге «Неторенный путь» пишет, что «любовь — это желание продлить своё «я» ради подпитки своего или чужого духовного роста».

Любовь, говорит он, это форма работы. Она включает в себя целеустремлённость, преодоление лени и страха, мужество для противостояния риску и ударам судьбы. Таким образом, любовь — это не чувство. Это акт воли, выбор, сознательное решение. Настоящая любовь, продолжает он, начинается с себялюбия. Мы должны уметь ценить себя, прежде чем начнём ценить других.

Но до тех пор существует блаженное состояние увлечения, потом влюблённости, одной из самых привычных подделок под любовь, потому что «люблю» ещё не означает настоящей любви.

Сознаём мы то или нет, но увлечение сексуально мотивировано, ибо мы не влюбляемся в родителей или друзей одного с нами пола — если, конечно, мы не ориентированы гомосексуально — или в наших детей.

С другой стороны, я знаю ковбоев, безнадёжно влюблённых в своих лошадей. У меня есть сын, который без ума от своего автомобиля. Есть сосед, обожающий своего пса. А как-то очень давно, на Рождество, я влюбился в пару сапог, которые мне принёс Санта-Клаус, и отказывался снимать их ни перед сном, ни перед ванной.

Но я знаю, что любовь с противоположным полом временна. Многие из нас болезненно воспринимают одиночество, хотят избежать его и слиться со вселенной, как сливаются в миг оргазма. Один из способов достижения такого состояния, кардинально изменяя при этом настроение, есть влюблённость.

Психологи говорят нам, что границы нашего эго взрываются и — БАЦ! Мы уже заодно с нашим любимым. И это прекрасное, яркое по силе состояние бытия — на какое-то время…

Но в действительности это есть форма временного помешательства, потому что, находясь под гипнотическим очарованием влюблённости, мы буквально слетаем с катушек. И состояние это такое стрессовое, и стресс такой сильный, и возникает при этом такая боль, что запросто можно загреметь в дурдом, задержавшись на этом пути.

Но — хвала Господу — мы поступаем иначе.

Однажды шоры спадают, любовь кончается, волшебное очарование линяет — и мы возвращаемся к нашим ощущениям и видим объект нашей привязанности и сумасшествия в реальном свете, не так, как себе насочиняли.

Вот так всё в точности случилось у нас с Майей, сначала платонически, а потом и физически. Мы писали письма и влюбились друг в друга заочно. Встретившись в Ванкувере, мы опять испытали влюблённость, и это время было чудесно…

Пока мы не поженились через 11 дней. Ибо именно в тот момент кончился наш роман и началась борьба за власть.

Я хотел секса дважды в день, иногда чаще. Майе было довольно раза в неделю. Поэтому шесть дней в неделю я пылал бешеной похотью — а она нет. И нас обоих злила разница в наших сексуальных потребностях и аппетитах.

В Стокгольме вечерами ей хотелось навещать подруг, а я очень уставал за день и хотел остаться дома. Мы ходили в видеомагазин и никак не могли договориться, какой фильм выбрать. Так постепенно, раз за разом, пограничные вешки нашего эго вернулись на прежние места, и мы с глухим ударом выпали из любви, словно свалились с дерева. Мы снова были два отдельных человека и снова испытывали боль и одиночество.