Алексей Щербаков - Тени черного леса

В самом деле, в ратуше сидели клерки и чем-то там занимались. И все пошло как по маслу. Городок был практически целым. Немцы драпали через него без боя. Американским «летающим крепостям» бомбить его было ни к чему — они летали долбить Кенигсберг. Наши прошли стороной. Так что даже мародеров тут особо не видали. Ни наших, ни немецких… Даже беженцы сюда почти не забредали. Тем более что Зенебург был пуст больше чем наполовину. При приближении советских войск многие ринулись в бегство. Зря это они. Потому что немцам тогда было уже не до своего гражданского населения. Гражданские бежали, кто куда — путаясь под ногами у отступавших в беспорядке частей вермахта. А бомбы — они ведь не разбирают… Словом, все было как у нас в сорок первом. Только хуже. Потому что в результате податься беженцам оказалось уже некуда. Кольцо окружения замкнулось. И многие потом вернулись обратно. Кто, конечно, жив остался.

На севере, где шли жестокие бои, говорят, было куда веселее. Ходили слухи, что многих немцев депортировали, да и вообще поразвлекались там наши изрядно.

А тут, конечно, тоже побывали ребята из Смерш [2] Смерш — военная контрразведка. и прихватили кое-кого, кто отличился при Гитлере. Но, в общем, жизнь наладилась вроде как сама собой. Майор долго не мог понять этого. Как же так? Конечно, не все немцы — фашисты. Но ведь они воевали против нас. И как воевали! Щербина это хорошо знал — он начинал со Сталинграда. А тут — живут тише воды, ниже травы. Мельников, пообщавшись с местным населением, понял причину.

— Дело в том, товарищ майор, — объяснял он своему начальнику, — что немец не может жить без начальства. Когда никто не приказывает, немец начинает тосковать, озираться вокруг в поисках командира. Немецкое начальство сбежало, пришли мы. Какая-никакая, но власть. Вот они и подчиняются существующей власти.

Лейтенант эту особенность знал хорошо. В белорусских лесах нагляделся. Немцы совершенно искренне считали всех партизан бандитами. Именно потому, что они воевали против существующей власти. Мотивы поведения партизан немцам были абсолютно непонятны. Долгое время они искренне полагали, что партизанские отряды состоят исключительно из комиссаров, евреев и прочих «коммунистических фанатиков». Такая вот разница национальных психологий.

Впрочем, в этом городке никакая психология не мешала Мельникову жить достаточно приятно. Ему здесь нравилось. Другие рвались домой — а ему куда? Мать попала под бомбежку в самом начале войны в Белоруссии — куда они ездили к родственникам… Отец, капитан войск НКВД, погиб под Волоколамском. Куда спешить? А тут — немцы ужасно боялись, что им придется ответить за все, что они натворили. Тем более что на севере, как рассказывали вернувшиеся беженцы, пришлось ответить. Там наши особо не церемонились. Поэтому для «герра лейтенанта» всегда находились пиво и колбаса. А девчонки… Что с них взять? Их камрады лежали «под снегом холодной России, под знойным песком пирамид», как писал классик. А Мельников был здесь.

Честно говоря, если бы дали приказ — то от Германии он и ему подобные оставили бы лишь выжженную землю. На которую бы лет сто даже вороны боялись бы залетать. Но раз такого приказа не было, а был другой, совершенно противоположный — который грозил очень суровыми карами за насилие над мирным населением. А раз так — пусть живут…

Мельников наворачивал по городку уже второй круг. Делать было решительно нечего. Сходить искупаться, что ли, на местную чахлую речку… И тут, в момент наибольшего расслабления, началось…

Вдали из переулка вынырнула фрау Эрна — сухощавая старушка, с ее лица обычно не сходило такое выражение, будто она идет с похорон. Это была местная достопримечательность — профессиональная стукачка. Есть люди, которые пишут доносы на соседей из корысти или из зависти. Есть те, кто «сигналит» по идеологическим причинам. А для фрау Эрны это было образом жизни. Говорят, при фашистах от нее прятался начальник местного гестапо — потому как каждую неделю она регулярно приносила доносы на всех соседей. Фашисты были, конечно, звери — но все население в концлагеря не пересажаешь. То, что после прихода наших ее не тронули, объясняется исключительно тем, что по ее доносам нацисты так никого и не загребли. Уж больно они, эти доносы, были абсурдными. Мельников это хорошо знал — потому как после прихода советской власти фрау Эрна тут же стала строчить доносы на тех же самых соседей — уже майору Щербине. Бог ведает, что она писала в гестапо, но согласно ее нынешним доносам чуть ли не все жители городка ходили в личных друзьях Гитлера и состояли в НСДАП [3] Национал-социалистическая рабочая партия. Основная масса ее членов вступила в нее в начале тридцатых. У нацистов был даже особый значок для членов партии до 1929 года. с момента ее основания. А уж чего она понаписала про местный гитлерюгенд… Так что теперь от фрау Эрны прятался майор Щербина.

Мельников мысленно выругался — сейчас ему заложат очередного скрытого фашиста. Любимым занятием фрау было бегать по городу и поглядывать за всеми. Так что свежей информации у нее всегда был вагон и маленькая тележка.

Но когда старушка приблизилась, Мельников увидел, что с ее лица пропало обычное выражение скорбной торжественности, с которым она обычно сигнализировала «герру коменданту». Фрау была в откровенном ужасе.

— Герр лейтенант! Герр лейтенант! Убили!

— Кого!

— Этого… Феликса Йорка…

Мельников в этом городке был представителем власти — а потому, откинув расслабленность, двинулся следом за фрау Эльзой.

Вот ведь забавно получается, думал он по дороге. Два месяца назад слово «убили» было абсолютно обыденным. И не только на войне. Наши, придя сюда, не успели как следует развернуться — и сполна отомстить немцам за все. Тут же посыпались свирепые приказы, имеющие цель пресечь на корню это развлечение. Может, оно и правильно. А то и в самом деле тут одни головешки бы остались. Но кое-кому ответить пришлось…

Как-то, незадолго до ранения, Мельников во главе отряда разведчиков двигался впереди наступающих частей по дороге возле какого-то городка. И вот внезапно из кустов выскочили три девушки. Две оказались украинками, одна полькой. Из тех, кого немцы угоняли в Германию и предоставляли в виде батраков — то бишь рабов — местным крестьянам и помещикам. Так вот, они кое-что рассказали про свою помещицу, которая имела милую привычку всячески издеваться над своей дармовой рабочей силой. Услышав некоторые подробности, ребята были готовы тут же отправиться и разобраться. Но — приказ не велел. Есть ли смысл идти под трибунал из-за какой-то суки? Да и война — не та работа, где можно отвлекаться. Но Мельников не зря провел три года в белорусских лесах. Где никаких трибуналов не было.