Лео Кесслер - Прорыв из Сталинграда

— Черт побери, вот это да! Если честно, то на этот раз я чуть не обосрался от страха!

Фон Доденбург прекрасно понимал его чувства…

Когда сгустилась ночь, снег продолжал по-прежнему идти. Казалось, он никогда не прекратится. Изучив карту, штурмбаннфюрер сделал вывод о том, что сейчас они находятся примерно в четырех километрах от линии фронта, прямо напротив группировки Эриха фон Манштейна. Скоро «Вотан» должен был наткнуться на тыловые службы русских: на их склады, службы снабжения, штабы. Но фон Доденбург надеялся, что им удастся беспрепятственно проскочить их под покровом снегопада и темноты. Главное — это дерзость и неожиданность, а также высокая скорость, решил он про себя. Разве не об этом всегда твердил великий Наполеон — смелость, смелость, и еще раз смелость!

И как раз в этот момент в его мозгу вдруг неожиданно возникла идея, как спасти весь батальон СС «Вотан» не только от иванов, но и от гестапо, которое, возможно, ожидало их, как только они окажутся за германской линией фронта. Когда он поделился своей неожиданной идей с лейтенантом из вермахта, лицо того сначала осветилось радостной улыбкой, но потом вдруг снова стало хмурым.

— Но каким же образом вы собираетесь обнаружить здесь их штаб? — спросил он.

— Вы же прекрасно знаете, как обычно устроена связь у русских, — объяснил Куно. — Мы, например, везде связываемся друг с другом при помощи радио. И передаем по радио все команды. Они же полагаются на курьеров, которые лично доставляют приказы и донесения, на маленькие разноцветные флажки и так далее. Радио оснащены только их штабы — начиная с уровня дивизий. Про них говорят, что они получают по радио приказы от самого Сталина… Одним словом, надо лишь обнаружить командный пункт, оснащенный антеннами — и это и будет как минимум штаб русской дивизии. А стоит только ликвидировать один такой штаб — и целый участок их фронта окажется в полном беспорядке. Ведь нижестоящие русские командиры никогда не станут действовать по своей собственной инициативе, без приказа свыше, — они прекрасно понимают, что если вдруг ошибутся, то сразу пойдут или под расстрел, или в Гулаг.

— Вы абсолютно правы! — Глаза лейтенанта вновь загорелись воодушевлением. — Чего же мы ждем?!

…Когда Шульце передали новый приказ командира, то он сказал, обращаясь к своему старому приятелю:

— Матци, старина, нам предстоит дьявольски тяжелое дельце. Но если мы все-таки сумеем провернуть его, это будет означать, что мы наконец выпутаемся из всего этого дерьма!

Даже несмотря на громкое завывание порывистого ветра, они отчетливо слышали, как скрипели пружины кровати и тяжело дышала распростертая на ней женщина.

— Черт бы меня побрал, — прошептал обершарфюрер Шульце, — вы только послушайте, как скрипят там пружины! Какой-то удачливый ублюдок трахает эту бабу, точно отбойный молоток. Как бы я мечтал оказаться на его месте!

Фон Доденбург резко ткнул его локтем в бок:

— Ну хватит, Казанова! Выкинь из головы все эти нечистые мысли. Думай о русских часовых!

— Это как два пальца обоссать! — бодро ответил Шульце и вытер тающий снег со своего красного лица.

…Им удалось обнаружить штаб советской дивизии через час после наступления темноты. Штаб не был по-настоящему хорошо замаскирован, и эсэсовцы сразу различили монотонное постукивание дизельных электрогенераторных установок, обеспечивающих его энергией. Фон Доденбург знал, что рядом должно находиться немало подразделений русских, которые могут в любой момент подняться по тревоге, и строго приказал:

— Надо постараться провернуть все это дело тихо, не привлекая внимания. Пользоваться прежде всего холодным оружием и подручными средствами — без всякого шума. Стрелять лишь в случае самой крайней необходимости — только тогда, когда в опасности окажется ваша собственная жизнь.

Под покровом темноты эсэсовцы незаметно прокрались по тихим улицам деревни. В руках у них были дубинки и носки, туго набитые землей, при помощи которых они должны были оглушить часовых.

Немцы неслышно прошли вдоль фасада большого здания, в котором до войны жил, скорее всего, председатель местного колхоза. Из окон здания доносились звуки морзянки, переговоров по радио и стрекотание пишущих машинок.

— Эти звуки доносятся из узла связи штаба, — прошептал фон Доденбург, обращаясь к лейтенанту вермахта, который вызвался пойти добровольцем вместе с ними. — Значит, мы не ошиблись. Это действительно штаб дивизии.

— Хорошо, — кивнул лейтенант. — Но как же мы войдем туда?

Неожиданно темноту улицы прорезал сноп света. Дверь здания распахнулась, из нее вырвалось облако пара, а вслед за ним на мороз с криком выбежал большой толстый мужчина. Он был совершенно голый. Мужчина бросился в сугроб и начал кататься в нем, точно это был не снег, а теплая кровать. От его тела валил пар.

— Дьявол! — пробормотал обершарфюрер Шульце. — Этот русский окончательно спятил! Выбегать голым на такой мороз и кататься в снегу… он что, совсем свихнулся?

— Нет, — покачал головой фон Доденбург. — Он просто только что выскочил из русской бани. Смотри!

В следующее мгновение из здания выбежала еще одна распаренная мужская фигура и тоже прыгнула в снег.

Матц прошептал:

— Они, наверное, совершенно пьяные. Ведь только абсолютно пьяный идиот может бегать в такую погоду нагишом! У меня моча замерзает в пипиське, когда я только смотрю на них. Какой идиотизм!

Фон Доденбург решил, что больше ждать не стоит.

— Эти двое — наверняка старшие офицеры штаба, — прошептал он. — Только большие шишки могут позволить себе устроить баньку совсем близко от линии фронта. Вперед, ребята!

Двое грузных распаренных мужчин, катавшихся в снегу, замерли, когда перед ними выросли мускулистые фигуры в форме СС.

— Ух ты, мать твою… — закричал один из них. Но Шульце бешено ударил его ногой в живот, и он сразу стих. Второй мужчина тут же поднял вверх руки, сдаваясь.

Эсэсовцы ворвались в раскаленную, полную горячего пара баню. Она представляла собой фантастическое зрелище. Везде толпились грузные, красные от жара мужчины, которые хлестали себя вениками, обдавали водой из шаек, покрякивая от удовольствия, и время от времени прикладывались к бутылкам с водкой.

Но в бане были не только одни они. Рядом с голыми мужчинами находились и обнаженные женщины — все как на подбор большие, толстые, с мощными грудями и ляжками. Подобно мужчинам, они с удовольствием обдавали себя водой из шаек, пили водку, хохотали и визжали.

Шульце замер, глядя на эту удивительную картину. Глаза чуть не вылезли у него из орбит.

— Нет, вы только посмотрите! — выдохнул он. — Это же фантастика. Столько свободного женского мяса! — Он жадно облизал губы.