Владислав Шурыгин - Русский капитан

…Ещё Эрика называют Эльфом. «Эльф» был его радиопозывной в Грозном. Так он за ним и закрепился. На «Эльфа» он не обижается, даже гордится.

Невысокий, смуглый Эрик красив какой-то особенной восточной красотой. Точёная фигурка, узкие бедра. Рельеф мышц, ни капли жира. Есть в нём что-то удивительно хрупкое, кукольное, что действительно напоминает эльфа.

Эльфу прощают панибратство и вообще он любимец отряда.

История его появления в отряде проста и банальна, как вся глупость этой войны.

…Семь месяцев назад во время очередного штурма Грозного «советы» — так почему-то здесь называют армейцев, придали нашему отряду взвод танков из какого-то питерского полка. За две недели боёв два танка было подбито, и их эвакуировали в тыл, один сгорел, подорвавшись на фугасе у здания Совмина, а четвёртый — взводного, вместе с нами прошел через весь Грозный, расчищая своим сто двадцати пяти миллиметровым орудием проходы для боевых групп, «вынося» из окон снайперов и пулеметные гнезда. После Грозного нас почти сразу кинули под Гудермес. О том, что с отрядом уже две недели воюет чужой танк, в штабе просто забыли. Конечно, в конце концов, командир запросил штаб, что делать с чужим танком.

Оттуда дали команду — возвратить «семьдесят двойку» «советам». Но легко сказать, а вот как сделать? По последним данным полк Эрика воевал где-то в горах за Аргуном. Недолго посовещавшись, решили взять танк с собой. От Гудермеса до гор куда ближе, чем от Грозного…

Под Гудермесом «семьдесят двойка» вновь помогла отряду, «в лёгкую» расковыряв укрепрайон «чечей» через который мы пробивались. А потом прилетел мой сменщик и я вернулся в Москву на базу, где за четыре мирных месяца почти забыл и Эрика и историю с танком.

Но каково же было мое удивление, когда первым, кто встретил меня в расположении отряда, когда я добрался с колонной «советов» под Ведено, где теперь стоял отряд, был Эрик!

— Эльф, ты что ли? — удивлённо вызверился я. — Вы чё, рядом стоите?

— Кто мы? — удивился Эрик, обнимая меня за плечи.

— Ну, как кто? Танкисты. Полк твой…

— Какой на хер полк? Я так до сих пор с вами и хожу… — радостно сообщил Эльф..

Вечером, за стаканом привезенной мной «столичной», начштаба рассказал продолжение эриковой истории.

…Под Гудермесом отряд застрял почти на месяц. Связи с группировкой, в которой воевал полк Эрика, не было. Что бы добраться до неё, надо было сначала вернуться в Грозный, потом двигать в сторону Аргуна и по ущелью пробираться в расположение танкового полка. На согласование и утряску всех вопросов по возвращению «семьдесят двойки» ушло почти две недели.

В штабе группировки никак не могли взять в толк, откуда у «вэвэшного» отряда спецназа очутился армейский танк поддержки и как его «советам» возвратить.

Судя по всему, штабные не очень горели желанием отчитываться перед армейцами за судьбу ещё трех танков, которые были потеряны в Грозном и уже давно забыты…

Наконец, пришла команда: с ближайшей колонной отправить танк на Ханкалу! И здесь вновь вмешался его величество случай. Прямо на выезде из лагеря колонна попала под обстрел гранатомётчиков. Один из «чечей» засадил гранату в трансмиссию эриковой «семьдесят двойки». Танк выдержал попадание, остался на ходу, но упали обороты двигателя, поползла температура. Пришлось вернуться. На ремонт ушло ещё две недели. И когда, наконец, «Эльф» был уже вновь готов к отъезду, по телевизору в программе «Время» показали, как из Грозного уходят домой эшелоны эрикова полка. Диктор торжественно объявил, что последняя колонна э— нского полка покинула Чечню…

Надо отдать должное Эрику, он стоически перенёс это удар.

— Интересно, как меня списали? — хмуро пробормотал он. — Как без вести пропавшего или героически погибшего?

— Как украденного инопланетянами. — хмыкнул начштаба…

Так у отряда появился свой танк.

…Собственно говоря, решение было принято простое. Возвращаться «в никуда» Эрик не хотел, и потому сошлись на том, что «семьдесят двойка» Эрика действует с отрядом до тех пор, пока он не вернется на базу в Ханкалу. Там Эрик переезжает к «советам» для дальнейшего определения судьбы.

Но неделя шла за неделей, а отряд все так же «тралил» горную «Ичкерию».

…За эти месяцы отряд устал. Устали люди, устала техника, даже оружие и то устало. Когда-то новенькие, «с нуля», бэтээры теперь напоминают больных стариков, когда сопя и кашляя, как астматики, они на пределе изношенных своих движков еле карабкаются в горы. Рябые, с выгоревшей от бесконечной стрельбы краской, стволы пулеметов. Помятые, облупившиеся, в рыжей ржавчине борта. Штопанные— перештопанные камуфляжи, измочаленные, драные, латанные палатки. Не воинская часть — табор!

Но что вы хотите? За спиной полтора года войны! Четыре последних месяца мы в горах безвылазно. Сотни километров дорог. Десятки кишлаков. Потери. Бои.

Люди на полнейшем запределе измотанности, усталости.

И всё же мы отряд!

Это странный русский менталитет, когда никто не жалуется, не клянёт судьбу, а, вернувшись с гор ночью и, тут же получив новую задачу, народ безропотно начинает готовиться к рейду. Всю ночь механы будут возиться с техникой. Заправляют, чинят свои измотанные, выходившие весь мыслимый ресурс бэтээры. В группах бойцы будут набивают патронами ленты и магазины, заряжают аккумуляторы радиостанций, латают ползущие от ветхости ветровки и штаны. И лишь под утро забудутся на пару часов во сне. Чёрном, глубоком, без снов.

А потом, проглотив наскоро каши с рыбными консервами — тушёнка давно закончилась, как закончились хлеб и масло, — с какой-то обречённой лихостью, рассядуться по броне и — вперед!: «Мы выходим на рассвете…»

«Семьдесят двойка» Эрика наш главный калибр.

На зачистках танк обычно ставят где— нибудь на горке, что бы его было хорошо видно из поселка. Периодически Эрик прогревает движок, медленно поворачивает башню, поводит стволом, словно огромным хоботом вынюхивает что-то внизу. И вид этой громадины завораживает «чечей». Ни разу за все эти месяцы они не решились на зачистке обстрелять нас, устроить в ауле засаду.

Но, конечно, больше всего он помогает в боях. У Эрика просто какое-то звериное чутьё на опасность. Помню под Белгатоем, когда мы колонной подходили к какой-то разрушенной ферме, Эрик вдруг развернул башню и всадил снаряд прямо в руины. Ахнул разрыв. В воздух полетели какие-то ошмётки, камни, бревна и тот час из глубины руин на встречу колонне ударили пулемёты, забегали «чечи». Но расстояние было слишком большим для засады и мы просто «вынесли» боевиков.

Потом, бродя среди руин, собирая оружие и документы убитых «чечей», мы вышли к воронке от эриковского снаряда. На её краю в крови валялись изуродованные трупы боевиков, и здесь же стояла почти неповреждённая установка ПТУРа, и на старом одеяле — три ракеты к нему. Пройди мы вперед ещё пятьсот метров, и сколько бы из нас уехали домой в «цинках» можно только гадать.