Владислав Шурыгин - Русский капитан

Спиной я лихорадочно пытался нащупать дверь. Но она сама нащупала меня. Удар ручкой между лопаток на миг сбил дыхание. Я отскочил в сторону. На пороге вырисовался покупатель. И какой! Комендант Ханкалы, пожилой маслатый подполковник, которого за глаза вся Ханкала называла «Геббельсом» из— за непропорционально большой головы на худеньком теле и привычки читать нудные проповеди по любому поводу.

Увидев коменданта, Маргарет неожиданно осеклась. Самое время умотать подобру — поздорову! Но комендант перекрывал прямой путь к двери! Я бочком попытался протиснуться за ним.

— Извините, товарищ подполковник…

Геббельс даже не удостоил меня ответом. Он лишь чуть подался вперед, пропуская меня к заветному проёму.

— Солнышко! Я заеду за тобой в пять. — уже за спиной услышал я его неожиданно воркующий голос. — Закройся чуть раньше. Там Апина прилетела с «Любэ». Я приказал занять нам лучшие места….

И в миг всё стало на свои места!

На улице у дверей стоял комендантский УАЗик.

«Теперь ясно, как она сквозь эту грязь пробирается!» — мелькнуло запоздалое прозренье и, не дожидаясь пока комендант узнает о моём более чем нескромном предложении его «солнышку», я опрометью юркнул за «Военторг» и ломанулся по полю к стоявшим недалеко палаткам какой-то части…

…Часа полтора я отсиживался у знакомых «ураганщиков», пережидая все последствия посягательства на подругу коменданта. Потом на попутном «Урале» добрался до своих. В лагере меня встретил дежурный по отряду прапорщик Гуськов. С заговорщицким видом от отвёл меня за штабную палатку:

— Слушай, тут «Геббельс» по твою душу приезжал. Я его таким злым никогда не видел. Думал, взорвётся от злости. Что ты там натворил?

Я лишь безнадёжно махнул рукой.

…В конце концов через пару часов я уже буду лететь в «вертушке» в родной отряд. А там, глядишь всё и поутихнет. И вообще, на Ханкале я могу не появляться аж до замены…

Но вылететь не выполнив приказ я не мог.

— Где Эрик?

— Они с зампотехом поехали к «советам» за движком. Оттуда сразу к вертолету. Тебя, кстати, ещё и замполит вспоминал. Запрашивал по связи как у тебя дела с тренажёром? Я, правда, не понял с каким.

«Вот гад! Между прочим, это его работа, досуг личного состава обеспечивать…»

…Оставалась последняя надежда. Толя Лазаренко начальник местного клуба. С ним мы познакомились год назад в самолете. Вместе летели из Чкаловского. Толя своего рода уникум. Проныра и выжига, каких свет не видывал. Он может подкатить к кому угодно, и уже через пять минут будет считаться своим в доску. Достанет французский коньяк на Ханкале и ящик «минералки» в любой пустыне. Но человек он беззлобный, и нежадный. Когда отряд возвращался на Ханкалу, мы часто с ним проводили вечера. И, насколько я смог понять из его рассказов, всех окрестных красоток он знал не только по именам, но и на ощупь…

Начальник клуба был по обыкновению хорошо «под шафе».

— …Лёлек, (так он меня называет за лёгкое сходство с молодым Мироновым из «Бриллиантовой руки») так тебе бабу нужно? Так бы сразу и сказал. Да я для родного спецназа хоть Лолобриджиду с Луны привезу. Нет проблем! Щаз найдём тебе бабу. — пошатываясь он подошёл к телефонному аппарату на столе. Крутнул ручку вызова.

— Аллё! Девушка, мне столовую военторга!

…Слово «Военторг» болезненно резануло слух…

— Столовая? А кто сегодня у вас на кухне? Да… Из поваров… Света? Отлично. Нет не надо я сам заеду…

Он кинул трубку на аппарат.

— Ну всё старик! Дело в шляпе! Едем! Она конечно, не фотомодель, но даёт по первому требованию партии.

— Только договариваться ты сам будешь. — вспомнив Маргариту, поставил я условие. — Хорошо?

— Хорошо! Только с тебя бакшишь!

— Толя, какие разговоры? Всё, что скажешь!

— Точно?

— Слово!

Тогда, слушай, там, я знаю, ваши бойцы уши мёртвым «чичам» режут. Достанешь мне одно такое ухо? Хочу жене привезти, а то стерва совсем запилила, мол, дармоед и тунеядец. Это я-то?! Сама два года без работы сидела на моём горбу. Я же её и устроил к однокурснику в «эспэ» голландское. Теперь поучает больше чем министр обороны, а нам уже полгода зарплату не давали. Привезу ей ухо — пусть посмотрит, кто действительно делом занимается…

Я чуть не поперхнулся. Про уши я, конечно, знал. Правда, у нас в отряде командир эту «практику» пресёк жестко и навсегда. Но отступать было нельзя, и я слукавил.

— Как только отрежут — первое тебе!

…Клубный «батон» долго не хотел заводиться. Он чихал, сопел и кашлял, наконец мотор заработал, и мы двинулись в путь по «Миссисипи», так в группировке прозвали грязевую реку, являвшуюся основной дорогой огромного ханкалинского лагеря…

…Сказать, что Света была не очень красивой — ничего не сказать! Из двери на меня вышла прямо— таки монументальная женщина под метр девяносто с объемом талии векового дуба. Над её лицом природа тоже не слишком долго мучалась. Рубленное, грубое оно больше подошло бы снеговику, чем женщине. И только огненно рыжие волосы уложенные корзинкой на голове, напоминали о том, что передо мной стоит существо другого пола.

— Это ты, что ли озабоченный?

Голос у Светы был необычно выразительным. Этакое сочное сопрано.

…Да, это была явно не Мишель Пфайфер, но и выбирать времени уже не было…

— Тут, Свет, такое дело…

Понимая, что вешать лапшу этой женщине бесполезно, я сухо по военному объяснил расклад.

— …семь месяцев без женщины. Двести баксов за один раз.

Она думала не долго.

— Ладно! Вези своего дружка…

На улицу я вылетел как на крыльях. Есть!

Постеснявшись прямо при Свете связываться со своими и объяснять при ней весь расклад, я только на крыльце столовки достал из кармана «разгрузки» рацию.

— Третий, ответь девятому! Третий, ответь девятому!

Рация хлюпнула, забулькала и через мгновение я услышал измененный почти до неузнаваемости голос Гуськова:

— Девятый, слышу тебя!

— Третий, передай шестому (позывной зампотеха, выделенного в помощь Эрику) что вопрос с тренажёром решен. Пусть срочно отправляет семьдесят второго (Эрика) к столовой военторга. Я его здесь жду. Как понял?

— Понял тебя, девятый. Отправить семьдесят второго к столовой военторга…

— Точно! Конец связи.

Оставалось только дождаться Эрика, и дело сделано. Я уже развернулся в сторону дверей столовки, что бы в тепле провести время до приезда Хабибулина, как вдруг в кармане запищал сигнал вызова рации. Я нажал на тангенту ответа.

— Девятый, ответь третьему! — услышал я голос Гуськова.

— На связи девятый! — ответил я.

— Девятый, шестой приказал тебе передать, что у них задержка. И потому он просит тебя забрать тренажёр и с ним прибыть прямо к борту. Как понял меня?