Игорь Афанасьев - Сапёр, который ошибся

Перед хребтом, метрах 700 от кишлака, была каменная гряда высотою 15–20 метров, ощетинившаяся рваными скалами. На ней занял позицию взвод церандоя, и вёл ленивую перестрелку с духами одиночными выстрелами. Те также лениво отвечали, иногда сбиваясь на короткие очереди, издалека это было похоже на перестукивание.

Мы направились к позициям церандоя. Духи стали нас обстреливать уже на подходе к окраине кишлака. Рота остановилась, и командиры обсудили, как будем действовать дальше. Перебегать решили парами, пара бежит, остальные их прикрывают. Перебежали, заняли позицию и открыли огонь по духам, прикрывая остальных.

Мне как сапёру выпало бежать в первой паре, и по команде мы побежали по глубокому снегу. Духи увидели нас и стали стрелять, но, видимо стрельба велась на пределе дальности, и пули вяло свистели почти на излёте, не задевая нас, поднимая маленькие фонтанчики снега вокруг. Пробежав метров 200 по целинному снегу, я совершенно выбился из сил и мой напарник тоже. Плюнув на всё, перешёл на шаг. Свист пуль вокруг заметно оживился, но, разозлившись, решил: «Не побегу!». Из-за дувала кричал офицер: «Бегом!!! Мать вашу так!!!». «Да пошёл ты!» — процедил сквозь зубы и упрямо шёл торопливым шагом. Вдруг воздух разорвала грозная очередь крупнокалиберного пулемёта, пули подняли большие фонтаны снега слева и справа от меня. Сам не понимаю, откуда взялись силы, но со всех ног кинулся бегом к каменной гряде, почти не проваливаясь в снег, и на последнем дыхании, достигнув скалы, завалился за неё прямо лицом в рыхлый снег.

Тяжело дыша, посмеиваясь, вспоминал свою бешеную резвость и перебросился словами со случайным напарником. Это был спокойный, среднего роста, малоразговорчивый паренёк, он тоже тяжело дышал и согласно кивал головой. Постепенно парами перебежала вся рота, и мы поднялись на гряду, на которой держал оборону взвод церандоя.

Горы в этих местах голые, почти без растительности — типичная горная пустыня, но причудливо лопнувшие скалы создавали множество просторных щелей и складок, которые были почти идеальным естественным укрытием, где так удобно прятаться и скрытно перемещаться.

Церандоевцы следили за душманами возле наспех сложенных бойниц. «Ну, где здесь душманы?» — спросил командир роты. Афганцы повели его поближе к бойнице и стали эмоционально показывать, где укрепились духи. Их позиции были, как раз напротив нас, на хребте, до которого было метров 500, может быть, чуть-чуть побольше.

Пока командир узнавал обстановку, один высокий и очень крепкий афганец, с красивым, скуластым и волевым лицом, подозвал меня к себе.

— Вон смотри, душман! Убей его!

— А ты чего не хочешь?

А-а-а! Э-э-э! Убей ты!

Он давал жестами понять, что ему нехорошо убивать своего брата — мусульманина. Отчасти мне стало понятно, почему церандой почти не нёс потери, потому что стреляли в воздух, а не друг в друга.

— Ну, где он?

— Да вон смотри, там камень, а он чуть правее!

Фраза состояла наполовину из слов и наполовину из эмоциональных жестов. Я внимательно смотрел и ничего не видел. В горах очень трудно разглядеть укрывшегося человека, потому что в нагромождении скал всё сливается, и только со временем стал различать в скалах силуэты людей и правильно определять расстояние до них.

Церандоевец, отчаявшись объяснить местоположение этого духа, отстегнул от автомата магазин и сверху зарядил патрон с трассирующей пулей. Подсоединил магазин и выстрелил в направлении хребта. Яркий трассер ударил в камень, за которым прятался душман, и только тогда увидел, как за него отпрянул дух.

Изготовился к стрельбе, оплошать было нельзя, потому что на меня смотрели афганцы и пехотинцы. Через некоторое время дух выглянул из-за камня и, присев на корточки, опираясь на автомат, смотрел в направлении гряды. Он был совсем рядом и видно чувствовал себя в безопасности. Достаточно молодой афганец, лет за 25-ть в типично афганской одежде, в серо-голубой рубахе и штанах-шароварах такого же цвета. Сверху надет темно-серый пиджак из шерстяной ткани, на голове грязно-белого цвета чалма, на шее чёрный шарф, на груди подсумок для магазинов, так называемый «лифчик».

Тогда не думал о том, что это первый человек, убитый мною, так просто, словно это мишень в тире. Сколько благородных порывов и светлых надежд, всевозможных планов и незаконченных дел гибнут вместе с человеком. Сколько трудов вложили родители, родственники и учителя, чтобы из маленького мальчика вырастить и воспитать взрослого мужчину. Сколько скорби приносит смерть ближних родителям, жене, детям, родственникам, друзьям, соседям по улице, всем тем, кто знал его как доброго, надёжного, смелого мужика. Тогда думал только о том, чтобы «не облажаться» в глазах афганцев и пехотинцев. Сначала стал целиться в голову, чтобы наверняка, но голова была такой маленькой точкой над линей прицела, что, боясь промахнуться, стал целить в грудь. На полувздохе плавно нажал спусковой крючок. Грянула короткая очередь, и я увидел, как дух, взмахнув руками, опрокинулся на спину, и как упал в сторону выроненный автомат.

Сначала испугался, а вдруг промахнулся и он упал специально, сделал вид что убит, а потом отползёт, но опытных воинов не обманешь. Афганцы одобрительно хлопали меня по спине, а я какое-то время поглядывал в том направлении, думая, вот-вот живой дух мелькнёт в укрытии. Афганцы похвалили меня перед командиром, что русские — хорошие воины.

Мы стали готовиться к броску от гряды до хребта. Это место хорошо простреливалось духами, т. к. хребет изгибался и врезался в долину.

Неожиданно духи стали кричать в громкоговоритель с сильным акцентом: «Рус, сдавайся!!!». Это было удивительно, во-первых, что у них есть мегафон, во-вторых, за нами поддержка брони. Сначала это было смешно, но потом стало раздражать. Через некоторое время кто-то стал наводить через хребет артиллерию на позиции духов.

Широкой полосой прошла волна разрывов, поднимая в воздух дым и рваный щебень. Артиллерийский удар, видимо, достиг цели, по крайней мере, духи больше в громкоговоритель не кричали.

Мыслями возвращался к только что убитому духу. Какой-то беспричинный страх напал на меня, а вдруг духи увидели, что я убил их моджахеда, и специально будут выцеливать. А может, церандоевцы выстрелят в спину, чтобы отомстить за своего брата-мусульманина.

Мне хотелось увидеть, застреленного мною духа, но перебегать решили значительнее правее, также парами.

Мы с пареньком бежали первыми. Грозно застучал крупнокалиберный пулемёт. Петляя между фонтанчиками от пуль, мы со всех сил неслись к спасительным скалам. Добежав до скал, рухнули в снег, задыхаясь от бега, удовлетворённые тем, что и этот участок успешно пересекли. Душманский пулемётчик стрелял по следующей паре.