Игорь Афанасьев - Сапёр, который ошибся

В туалет тоже сходить огромная проблема. Эти «звери» охотились на одиноких ходоков, отбирая шапки или ремни. Если получали отпор, то убегали подальше и терпеливо ожидали жертв послабже.

Когда дождались утра, то нас вывели на уборку территории. Одного бойца оставили охранять вещи, а мы ходили по территории пересылки и собирали мусор разбросанный, нечистоплотными жильцами. Один из приехавших с нами, уже был в старом потёртом летнем х/б, а вместо зимних сапог разношенная «мабута», вместо шинели, не по-росту большой, выцветший бушлат, перетянутый брючным ремнём, вместо зимней шапки, потерявшая цвет и форму панама. В руках у него был тоненький целлофановый пакет. В общем, ободрали курсанта до нитки.

Когда вернулись в палатку, то оказалось, что на неё совершили налёт, поколотив и запугав дневального. Офицеры не стали разбираться и искать пропажу. После этого мы ходили с вещмешками и старались держаться кучей.

В несколько смен мы торопливо ели в палатке. Печка топилась, но всё тепло уходило в постоянно открывающуюся дверь. К вечеру мы надыбали дров, и постарались топить всю ночь, разделяясь на смены. Черпаки приходили, но встретили враждебный приём, не стали нарываться.

Жуткое противное место, эта Кабульская пересылка, как впрочем, и наша советская армия, погрязшая в воровстве и дедовщине.

Были, конечно же, исключения, но и они не могли опровергнуть правило.

Вот и кабульская пересылка, сразу же нам показала, спасай себя сам, здесь никто не поможет тебе, особенно если ты молодой солдат.

Выживай, как можешь. Да и потом как в сказке, чем дальше, тем страшнее.

1983 год. Конец октября. Кабульская пересылка.

Утром, после завтрака, было построение молодых бойцов. После пережитой ночи, сразу же были заметны перемены. Кто-то стоял в летней панаме, а кто-то без ремня, а одного бедолагу переодели целиком.

Перед строем выходили «покупатели» и по спискам выкрикивали бойцов. Нашим покупателем оказался «седой капитан». Это был довольно молодой мужик, но яркая седина бросалась в глаза, седыми были даже брови. Он был спокоен и сдержан, а печальные глаза светились доброжелательностью. Выцветший бушлат перетягивал подсумок, типа «лифчик» набитый магазинами, это было что-то невиданное. На плече автомат со скрученными изолентой двумя рожками.

Всё вокруг было необыкновенным. Офицеры были в выцветшей полевой форме. Единства в одежде не было, и частенько в развороте бушлата торчал вязаный свитер, у одного синенькие полоски тельняшки, у другого темно-зеленый треугольник офицерского п/ш. Кто в сапогах, а кто в мабуте, некоторые в гражданских кроссовках. Частенько попадались заросшие щетиной лица. Увидев этот «маскарад» сразу понял, порядок закончился, и мне эти перемены были по душе.

Держались офицеры просто, но не панибратски, и все были с оружием, что нам приехавшим из союза, особенно бросалось в глаза.

«Седой капитан», отвёл нас в сторонку, и коротко рассказал о части, в которой придётся служить. Какая то непонятная печаль была в его голосе и настроении. Мыслями находился он где-то совсем далеко, и с трудом возвращался в реальную действительность.

Он говорил о том, что полк ведёт боевые действия в горной местности и несёт потери. Недавно духи зажали колонну на подходе к Газни, и в том бою погиб его друг, командир батальона, а у него внезапно проступила седина. Он снял шапку и показал совершенно седой ёжик. У нас округлились глаза и раскрылись рты. Но он успокоил нас, что выжить можно, если быть внимательным и осторожным. «Я то выжил» — с улыбкой сказал он.

Потом он отвёл нас на аэродром. Где-то посередине, между взлётных полос, было несколько вертолётных площадок, и стояла брезентовая палатка за невысоким забором из саманного кирпича. В этой палатке сидел офицер, типа комендант и тащил службу боец. Комендант посмотрел на вновь прибывшие команды и распорядился заняться уборкой территории, вокруг палатки и забора.

После уборки мы стояли у забора и знакомились. Оказалось, что обобранный до нитки курсант, будет служить в нашей сапёрной роте. Зовут его Юрий-Тит Хейнович Сельге, и родом он из Таллинна. Он был нормальным парнем — добрым, доверчивым и по прибалтийски аккуратным, но гнобили его до самого дембеля. Спасало его только то, что он жил отдельно, около скважины обслуживающей водой полк. Только всякие придурки, сначала деды, а потом годки, когда Юрий стал дедом, доставали его и там, а потом приходили в палатку и хвастались, как издевались над ним. К великому сожалению садистские наклонности быль весьма распространены в армии, и многие нормальные парни страдали от этого.

Через какое-то время «седой капитан» подошёл к нам и повёл к вертолёту, стоящему невдалеке. Когда мы подошли, то нас заставили загружать мясо из грузовика стоящего неподалёку. Мы брали коровии туши и складывали на пол вертолёта. Мясо к «мясу», и действительно все мы были лишь «пушечным мясом», которым политики затыкали очередные дыры в идеологических заборах.

С ленивым свистом, закружились винты нашего вертолёта МИ-6, которого в простонародье называли «корова». Не торопясь, мы поднялись в воздух, полетели над Кабулом. Столица Афганистана не поражала архитектурными изысками. С высоты птичьего полёта, были заметны несколько более или менее высоких зданий в 5–6 этажей, а всё остальное низкое серое в паутине тесных улиц. Вывернув шеи, мы смотрели в иллюминаторы на однообразные горные пейзажи и редкие кишлаки в ущельях. Потом переводили взгляд на туши лежащие у нас в ногах, думая об одном, чтобы только нас не сбили на этой высоте.

Вот за цепочкой гор показалась большая долина, и небольшой город, прилепившийся к крайнему хребту и нанизанный на дорогу Кабул-Кандагар. Это город Газни, с древней и очень славной историей, связанной с династией газнивидов, среди которых выделялся Махмуд Газнийский — покоритель Индии, и покорял он эту страну 17 раз.

Когда приземлились, то опять перетаскивали мясо.

Потом подошла небольшая колонна, в которой была БМРка (боевая машина разминирования), крытый ГАЗ-66 и несколько БТРов. «Седой капитан» сказал: «Если начнётся обстрел, то все выпрыгивают и ложатся под машину. Всё остальное сделают за вас».

В это время из БМРки вылез, солдат и спросил у прибывших: «Есть кто в сапёрную роту?».

— Мы в сапёрную роту.

— Ну, тогда поехали с нами.

Мы с Виталиком отпросились у «седого капитана», и он разрешил.

В БМРке нас встретили дружелюбно, и разрешили ехать сверху.

На выезде из Газни увидели красивые гранёные минареты. Башня БМРки повернулась, и бойцы выпустили две длинных очереди из крупнокалиберного пулемёта в мечеть стоящую у дороги. Просто так, чтобы показать молодым, какие они крутые вояки.