Станислав Олейник - Без вести пропавшие

Оба, как и днем, представились Игорем Волошиным и Василием Петровым.

— Ну что ж, так и запишем, — пошутил Николай, и добавил: «Как вы оказались здесь, вместе с нами, никого не интересует, можете не рассказывать».

— Да что там говорить, — с горечью вздохнул один из них, назвавшийся Василием Петровым, — я во всем виноват. В Афганистане мы с Игорьком чуть больше месяца. Сразу после учебки и прибыли в Шиндант. Через неделю нас на БТРе привезли на дальний блокпост по охране аэродрома. А сбежавший, сержант Семен Кулагин, и был командиром этого поста. Духи взяли нас ночью…. Я дежурил у пулемета, и даже не знаю, как получилось, что заснул….

— Да-а-а, — протянул неопределенно Николай, — но что получилось, то получилось. Важно то, Вася, что ты понимаешь свою вину, и наверняка желаешь хоть как-то ее искупить…

— Да я…. да мы с Игорьком….только скажите нам…

— А ну тихо, Вася, тихо, не шуми, разбудишь мужиков, — кивнул он в сторону спящих ребят, — вижу, что на вас можно положиться. Придет время, все узнаете…. Вы мне вот что скажите, зачем и куда, вас так часто из лагеря увозили?

— А в Пешавар, — нагнувшись почти к самому лицу Николая, прошептал тот, что назвался Игорем Волошиным. Привозили в какой-то огороженный высокой стеной дом. Там с нами, по очереди, и говорил какой-то американец.

— Почему ты решил, что он американец?

— А потому что он по-английски говорил с каким-то пакистанцем в военной форме. Тот часто появлялся в комнате, где с нами беседовали, — бросил реплику Петров.

— Да подожди ты, — цыкнул на него Волошин, — не перебивай. Так вот, этот американец нас расспрашивал, откуда мы родом, где служили, кто командир части, его заместители. Мы отвечали, что в части недавно, и поэтому ничего не знаем. А что Семен рассказывал ему, нам не известно. Он вообще с нами мало общался. Видимо не может простить, что из-за нас, молодых, оказался в плену…. А американец этот, каждый раз обещал помочь нам найти себя в новых для нас условиях…

— Понятно, ребята, — прервал их повествования Николай, — а как вы на это реагировали?

— Как реагировали? Ну, я, например, просил, чтобы о нас узнали в Советском посольстве, — да и Васька с Семеном тоже об этом ему говорили, — Волошин кивнул в сторону Петрова. И еще, — несколько поспешно добавил он, словно оправдываясь: «Нам предлагали выехать в Америку или в Канаду, но мы с Васькой отказались. А за Семена ничего сказать не можем».

— Все понятно, ребята, — снова остановил их Николай, — и глубоко вздохнув, сказал, поднимаясь на ноги, — рад был с вами познакомиться. Только не будьте такими доверчивыми и откровенными со всеми. Вы действительно сейчас в других условиях. Правильно это подметил ваш американец…

— Он не наш, — обиделся Петров.

— Ладно, ладно, не обижайся, — Николай коснулся рукой его плеча, — это я так, к слову. Но вы действительно еще до конца не поняли, где вы находитесь, и что вас ожидает…. Да, кстати, а сержант вам говорил, что думает сбежать?

Оба ответили отрицательно.

Николай заметил, что разговор еще не закончен, и, пожелав спокойной ночи, отправил обоих отдыхать.

Он долго лежал с закрытыми глазами и думал о том парнишке, который набрался мужества, и совершил побег. Было и радостно и тревожно. Радостно оттого, что люди не сломлены, и готовы пойти на все, чтобы получить свободу. Примером этому, и послужил побег их соотечественника. И в то же время, именно от понимания опасности, которая подстерегает всех, а большей степени его, взявшего на себя ответственность за жизни товарищей, Николая охватывало волнение, которое неприятной ледышкой возникало где-то внутри. Это волнение было особенное — от него веяло реальной могильной прохладой. И не потому, что Николай трусил и боялся неизвестности, которая ожидает их всех. Нет. Он не трусил и не боялся. Он взвесил все. Терять было нечего. Реальность бросила им вызов — они его приняли…

На следующий день команда Николая, в которую вошли и двое новичков, снова была на строительстве стены. Исломуттдина и Азида куда-то увели сразу после подъема. А поскольку такие «исчезновения» были довольно часты, и это всеми было воспринято довольно спокойно.

День был тяжелый. Глину на носилках доставляли в яму, заливали водой, и месили босыми ногами. И все это под охраной стоящих поблизости, и попыхивающих сигаретами, охранников. Сладкий запах анаши щекотал ноздри пленников.

К вечеру, когда лучи солнца, стали ослеплять глаза, все были измотаны до предела. Носилки, весившие несколько десятков килограмм, тянули на тонну. Ребята сбивались с ноги, спотыкались, падали. Но вездесущий Саид, со своей плеткой, всегда был рядом.

Солнце слепило глаза, соленый пот заливал лицо. Николай возненавидел и это солнце. Чужое, оно казалось, все целиком стояло на службе духов. И все, что происходит с ним, его товарищами, казалось уже чем-то обыденным, неизменным. Николай все чаще ловил себя на том, что уже ждет очередное утро, когда из тюрьмы их погонят сюда, к этой чертовой яме, с ее ненавистной глиной.

Но главным испытанием для Николая и его товарищей, был голод. Здоровый и крепкий организм молодых парней, упорно сопротивлялся насилию и властно требовал одного — еды, еды…. А ее, кроме нескольких черствых лепешек, да глотка затхлой воды, не было. Уже к обеду появлялось обессиливающее головокружение. А при виде сытых, красномордых духов, тошнота поступала к самому горлу.

После ослепительного света ракет, он ничего не видел. Протерев глаза, вскочил с земли и пробежал метров двадцать. Куда идти дальше, не знал. То там, то где-то, в противоположной стороне, раздавались голоса. Он был уверен — ищут его, Семена Калугина…

Мысль сбежать возникла спонтанно, когда приваривал латку на цистерне водовозки. Заканчивая работу, ему почему-то вдруг вспомнилась кинокомедия, которую он смотрел перед самым уходом в армию. Он с большим трудом вспомнил, что фильм называется «Джентльмены удачи». Там играли его любимые артисты — Леонов, Вицин, Крамаров, и еще один, нерусский, фамилию которого он вспомнить не смог. Герои фильма бежали тогда из лагеря, где отбывали свой срок, и довольно успешно. И бежали в такой же цистерне, как эта.

Он даже не знает, как все произошло. Моджахед, водитель водовозки, отправил его в тюрьму, а сам пошел в сторону караульного помещения. Подождав, когда тот зайдет в помещение, Семен взобрался на цистерну, открыл люк и залез внутрь. Он знал, что водовозка сейчас пойдет за водой в военный городок, который находится в пяти километрах от лагеря. Когда машина выехала за пределы лагеря, он, выждав какое-то время, вылез из цистерны…

С момента побега прошло часа два. Он посмотрел в сторону светящегося дежурными огнями лагеря, откуда продолжались доноситься крики. Потом все стихло. Появившаяся на небе луна, была совсем некстати. Постояв какое-то время в нерешительности, он направился, как ему казалось, в сторону горной гряды. Если бы он знал, а какую сторону идет…