Владимир Масян - Замкнутый круг

— Сесть! — в один момент подлетел к нему Медведев. — Сесть!

— Немцы на редкость аккуратно вели канцелярские дела. — Ченцов раскрыл папку, нашел нужный документ. — Вот докладная политического отдела гестапо города Луцка о действиях агента под кличкой «Баляба». Зачитать?

— Не надо. — Голова бандеровца упала на грудь.

— А вот ходатайство о присвоении агенту Балябе низшего офицерского чина. На бланке ваша фотография. Взгляните!

Бандит не поднял головы.

— И наконец, главная улика — текст собственноручно написанной автобиографии агента Балябы — в действительности Пересунько Кондратия Павловича, двадцать первого года рождения, трижды судимого за грабеж и убийство, перебежавшего к немцам в первые дни войны и верно служившего им до сорок третьего года. Надо думать, что позже скрывался в лесах от советского правосудия, занимался тем же грабежом, пока в сорок четвертом не примкнул к националистской банде Сидора.

— Доказательств вашей вины достаточно, — подытожил Медведев. — В ваших интересах чистосердечно рассказать все следствию.

— Я ничего вам не скажу, не надейтесь, — тихо проговорил Баляба.

— Увести, — распорядился подполковник.

Ченцов проснулся с первыми лучами солнца. Глянул на их яркие блики, танцующие на облезлых стенах кабинета, и встал с дивана. Вчера он опять не поехал ночевать домой, дожидался возвращения Смолина из Лидово, прилег и уснул до утра.

Подполковник вышел во двор райотдела. Прохоров, покраснев от натуги, упражнялся двухпудовкой. Увидев Ченцова, бросил гирю на землю.

— Смолин не приезжал?

— Никак нет!

— А от Костерного известия есть?

— Никак нет!

«Даже когда в трусах идешь, все равно видят в тебе только старшего по званию», — почему-то с обидой подумал Василий Васильевич и неторопливо пошел к рукомойнику, приделанному на заборе под корявой грушей. Холодная вода обожгла лицо, плечи, прогнала сонливость. А жиденький чай, предложенный дежурным, и вовсе взбодрил. День обещал быть удачным.

Теперь подполковник Ченцов знал точно: информация из его отдела утекает через капитана Смолина. Нет, в действиях бывшего фронтовика не было злого умысла. Обычная невоздержанность на язык, недопустимая для чекиста. В станционном буфете Смолина изрядно угощали спиртным, а потом умело вытягивали все интересующие сведения. Передавала информацию в банду фельдшерица Сокольчук. Передавала лично Сидору. Этот канал и хотел использовать сегодня Ченцов. Только одно обстоятельство пока смущало подполковника: где Боярчук? Но ему обещали сообщить о судьбе старшего лейтенанта до воскресенья. И Ченцов решился.

Приехал капитан Смолин. Ченцов принял его сразу.

— Что вы сделали по Лидово?

— Все, что можно, — развел руками Смолин.

Даже изрядная порция вылитого на голову одеколона не могла перебить разивший от него сивушный запах. В другое время Ченцов не спустил бы гуляке.

На сей раз сказал как можно, спокойнее:

— Доложите по форме и без кривляний.

— Ес-сть! — Смолин поджал тонкие губы. — Из опроса продавщицы магазина установлено: два дня назад, примерно в восемь утра, к сельмагу в Лидово на автомашине типа полуторка подъехала группа вооруженных людей, одетых в разношерстную форму одежды. Они разогнали сельчан на площади перед магазином и ворвались в сельмаг. Продавщица сопротивления не оказала, и бандиты вынесли и погрузили в машину 21 пару кирзовых сапог, 9 суконных костюмов, 14 фуфаек, простыни, полотенца, консервы рыбные — все, что были, и 60 бутылок вина, все три ящика, что завезли накануне! Потом бандеровцы преспокойно сели в полуторку, кстати, номера воинские, видно, с войны остались, и укатили по направлению к Копытлово.

— Сколько их было?

— Человек шесть-семь. Хотя некоторые свидетели говорят больше.

— У страха глаза велики. Свидетели что показали?

— Свидетели? — капитан хмыкнул. — Они что есть, что нет!

— Как понять?

— Я говорил, что утром у магазина крутился народ. Продавщица назвала даже некоторые фамилии: Дорощук, Петренко, Григорук… Я их, конечно, опросил. Час бился. Все твердят в один голос: ничего не видели, ничего не слышали, к магазину пришли уже после ограбления.

— Плохо спрашивали.

— Прикажите — приволоку этих мужиков в отдел. Здесь-то они у меня языки развяжут.

— Вы меня не так поняли, капитан. Я имел в виду только низкую профессиональную вашу работу. — Ченцов даже покраснел до кончиков ушей.

— Напрасно вы деликатничаете с ними, товарищ подполковник, — Смолин самонадеянно закинул ногу на ногу, смотрел свысока. — Мы — карающая десница. Меч в руках пролетариата.

— Бей своих, чтобы чужие боялись? — опять сдержался Ченцов.

— Все они как есть одной веревочкой повязаны, всех до одного выселять надо. Думаете, они бы нас пожалели?

— Мы здесь ни пои чем, — сухо оборвал подчиненного Василий Васильевич. — Мы только помогаем украинскому народу бороться с его врагами. Нам поставлена задача обезвредить бандеровцев, а как поступать с ними дальше — решит народная власть.

— Какая власть? Где вы ее видели? Может, в Копытково?

Копытково… На днях Ченцову позвонил председатель райисполкома Скрипаль и предложил вместе с ним съездить в Копытково, провести сход жителей и избрать нового председателя сельсовета вместо убитого три месяца назад Федора Каленика.

Копытково — село домов в триста. На бугре возле става каменная церковь. Медью сверкают сквозь узкие окна колокольни большущие колокола.

Через дорогу квадратный дом с колоннами — школа-семилетка. В здании выбиты окна, входная дверь сорвана с петель и валяется в луже перед крыльцом. Кругом осколки штукатурки, стекла. Очередная работа бандеровцев. Итог: занятия не ведутся, учителя сбежали в город.

Ченцов и Скрипаль по очереди били молотком в рельсу, висящую на сливе, что уцелела рядом с обгоревшим зданием сельсовета. Но только собачий лай поднялся на улице, люди из хат не выходили.

— Давайте в колокол бухнем, — предложил шофер Ченцова.

— А что, Василий Васильевич, Сашка твой прав, — вдруг поддержал шофера предисполкома. — Почему б нам не воспользоваться услугами православной церкви? Она на нашей земле стоит и должна защищать интересы государства.

— Валяйте, а я вас здесь подожду, — согласился Ченцов.

— Нет, Василий Васильевич, без вас нам не обойтись.

Втроем подошли к дому священника. Окна высоко над землей. Сашка еле дотянулся, постучал в стекло. Подошел к двери. Тишина. Треснул пару раз сапогом о косяк.

— Кого надо? — спросил вкрадчивый голос за дверью.

— Открывайте, МГБ!

Цвиркнула щеколда. В дверном проеме появился священник. Из-под рясы выглядывали широконосые глянцевые калоши. Значит, давно собрался из дома, но выйти не решался, наблюдал за приезжими.