Денис Райнер - Битва за Атлантику. Эскорты кораблей британских ВМС. 1939-1945

– Райнер, вы понимаете, что станете старшим офицером 21-й эскортной группы?

Сказать, что я ушел потрясенным, не чувствуя под собой ног, – значит приуменьшить истину. Услышанное было похоже на сказку и превосходило мои самые смелые мечты. У меня будет не один эсминец класса S, а шесть! Мысленно я уже их видел – шесть гордых красавцев, из-под изящных форштевней которых разбегаются пенистые волны. Я представлял их следующими строем кильватера и борт к борту. В любом виде зрелище было восхитительным. Замечтавшись, я свалился с лестницы и был поставлен на ноги удивленной женщиной – офицером женской вспомогательной службы. Она, должно быть, решила, что я пьян.

Впервые я поднялся на борт «Шикари» в Белфасте. Эсминец стоял в сухом доке, и я имел возможность обозреть его изысканно-красивый изящный корпус целиком. Настоящая отрада глазу. Прежде чем подойти к трапу, я обошел корабль вокруг, искоса поглядывая на суетящихся у борта людей, выполняющих какие-то наброски в больших блокнотах. Оставалось только сожалеть, что этот совершенный во всех отношениях корабль не был чуть больше. Тогда его можно было бы по праву считать идеальным кораблем эскорта. На мой взгляд, на его верхней палубе было слишком много всякого оборудования. Собственно говоря, так оно и было в действительности. «Шикари» был построен еще во время Первой мировой войны для борьбы с немецкими торпедными катерами на ограниченном пространстве Северного моря. Никогда не предполагалось, что он будет работать в суровых погодных условиях Северной Атлантики. И создавший его конструктор уж точно не мог предвидеть, что на верхнюю палубу эсминца в будущем погрузят 110 глубинных бомб и сбрасыватели для них. Я заметил, что ватерлиния теперь находилась на 18 дюймов выше, чем в дни молодости этого корабля.

В том, что первоначальный замысел конструктора на практике почти всегда оказывался забытым, был элемент неизбежности. На протяжении сравнительно долгой жизни корабля оружие развивалось, а значит, установленные на нем орудия время от времени менялись. Неизменным оставался только корпус. Эта проблема существовала еще у Генриха VIII, который безбожно перегрузил палубу «Великого Гарри» орудиями. Пепис упоминает об аналогичных затруднениях, а капитан Кохрейн во время Наполеоновских войн горько жаловался, что его корабль стал совсем другим, потому что адмиралтейство заменило привычные орудия другими.

Изменение вооружения неизбежно ведет к увеличению веса верхней палубы, смещению центра тяжести вверх и уменьшению остойчивости. Осмелюсь предположить, что вряд ли найдется много командиров небольших кораблей, которые не имели случая пережить по этой причине несколько неприятных минут в море. Проектная метацентрическая высота «Шикари» составляла 11 дюймов. Это означало, что центр тяжести должен быть на 11 дюймов ниже центра плавучести. Перед выходом из дока мы провели проверку остойчивости и выяснили, что внесенные изменения и дополнения уменьшили метацентрическую высоту эсминца до 4 дюймов – это очень мало для корабля таких размеров.

Приближаясь к борту эсминца, я заметил, что дежурный офицер на палубе не сводит с меня глаз. Можно было представить, что чувствует этот бедолага, ожидая нового командира.

Я поднялся по трапу. Встретивший меня юный младший лейтенант повел показывать корабль. Как раз в это время гигантский кран опускал на место новую кормовую дымовую трубу.

– Вы потеряли трубу? Свалилась за борт?

– Да, сэр.

– И часто у вас трубы падают за борт?

– Не так чтобы очень, сэр. Трубы обычно не падают.

Мы медленно шли по верхней палубе.

– А где моторный катер?

– У нас его нет, сэр.

– Но почему?

– Нет смысла получать, сэр. Мы их все время теряем. Снабженцы устали заменять. Так что теперь у нас вместо катера два вельбота. Оба сразу мы теряем не часто, да и подцепить вельбот проще.

Мы пошли дальше.

– Что случилось с мостиком, младший лейтенант?

– Мы врезались в большой корабль, и каюту капитана сплющило. К счастью, его там в этот момент не было.

Я кивнул.

– Иначе нам пришлось бы искать консервный нож, чтобы его достать.

Должен признаться, что в плохую погоду в этой каюте меня никогда не посещал крепкий сон.

Судя по всему, моя радость и гордость обещала стать «трудным ребенком» – так оно и вышло. Несколько настойчивых вопросов вскрыли вопиющий факт: корабль не проходил процедуру ввода в строй после резерва или ремонта с 1938 года. Не менее 60 процентов команды были старослужащими, а многие старшины начинали службу на этом же корабле старшими матросами. Я никак не мог понять, почему эта команда просоленных морских волков год за годом остается на этой старой, не слишком мореходной и до крайности перегруженной посудине (ведь с учетом операторов асдика, радара, а также «бомбовой» партии команда почти на 40 человек увеличилась по сравнению с начальной численностью, на которую рассчитывались жилые помещения). В конце концов я пришел к неутешительному заключению: люди предпочитают этот корабль потому, что он много времени проводит у берега, устраняя полученные в непогоду повреждения. Такой вывод не мог понравиться капитану. Я являлся старшим офицером группы, а значит, должен был иметь возможность выходить в море в любой момент, как только поступит приказ. И тут отношения офицеров и команды являются немаловажным фактором. Недостатки, имеющие маргинальную природу, можно недооценивать или переоценивать, но их ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов. В военное время офицеры Западных Подходов хорошо владели ситуацией. Лично я всегда помнил, что эскорт, эффективный лишь наполовину, все же лучше, чем никакого эскорта вообще.

Вечером на корабль прибыл старпом – вернулся из отпуска. Мне предстояло получить первый опыт командования кадровым офицером. Скажу сразу, меня изрядно разочаровало его откровенное и циничное заявление о том, что назначение на «Шикари» – большая удача, потому что здесь никогда не бывает проблем с отпусками. Уже на следующий день я взял на военной базе Белфаста машину и отправился в Лондондерри к новому коммодору (Э). Если уж мне предстояло изменить мировоззрение команды эсминца «Шикари», в лице старшего помощника необходимо иметь единомышленника, иначе ничего не выйдет.

Просить о замене старшего помощника при первом визите к коммодору (Э) весьма непросто. Собственно говоря, это всегда непросто, даже при сотом визите. Какой бы справедливой и обоснованной ни была просьба, всегда есть вероятность попасть в число людей, с которыми невозможно ужиться. Я никогда раньше не встречался с коммодором Г. В. Г. Симпсоном и не знал, какой прием меня ожидает.