Артем Драбкин - Я дрался на танке. Продолжение бестселлера «Я дрался на Т-34»

— Сталкивались ли вы со штурмовыми орудиями противника?

— Конечно, но немцы в 1944–1945 гг. были уже не те, здорово боялись наших танков и мехчастей. Они бежали от нас, когда мы орудовали в их тылу. Но конечно, штурмовые и противотанковые орудия продолжали оставаться для нас серьезной проблемой, самые сильные из них могли на дистанции до 2,5 км прошить броню Т-34 только так, снаряд пробивал оба борта. Надо сказать, что единственным эффективным способом борьбы с ними были минометы и артиллерия, такое орудие надо было на площади уничтожать. И хорошо мы их уничтожали, наши ребята уже умели воевать по-настоящему. К концу войны немцы не могли успешно сопротивляться войскам Красной Армии.

— Как вы считаете, какую опасность нашему танку несло применение немецкими солдатами фаустпатрона?

— Очень большую; дело в том, что ведь и дети из гитлерюгенда легко могли им пользоваться. Они были настолько отважны, настолько напичканы этой антисоветской и антибольшевистской пропагандой, что шли на нас вплоть до самоуничтожения. К примеру, если они засели в здании, то единственным способом успешной борьбы с фаустниками будет только разбить здание, по-другому ты с ними ничего не сделаешь, по одному же человеку из пушки стрелять не будешь. Так что только так и боролись с ними.

— В чем заключалась основная сложность борьбы в городе?

— Мы больше всего от фаустпатронов и страдали, это сильное оружие, может прошить танк от борта в борт, поэтому, прежде чем войти в город, мы обстреливали интенсивно улицы. Бывало так, что только войдем в город, я у одного люка, заряжающий у другого, и только и делаем, что бросаем гранаты, я вправо, он влево, чтобы освободить улицы, иначе они нас щелкали, как хотели.

— Во время боев в городе вы закрывали люки?

— Я вообще не помню, чтобы я закрывал люк, ни в городе, ни в бою. Это очень опасно, ведь потом открывать надо, это и время, и какая обстановка будет, черт его знает, ведь иногда руки трясутся, не можешь открыть. У меня во взводе и в роте никто так не делал, я не разрешал закрывать люки. Они приоткрыты были, а немцев мы не боялись. Зачем им пытаться попасть гранатой в наш люк, когда у них везде фаустпатроны были?!

— Как вели себя немцы, когда вы на танках прорывались в тыл основной линии фронта противника?

— Они народ неглупый, поняли, что война проиграна, и вели себя достойно. Мы заезжали в города, надо заправить машины или остановиться отдохнуть. Заходили в дома; они, как правило, сидели в подвалах большими группами и сразу выходили, хотя у нас питание всегда было с собой, и хорошее, но они сами вытаскивали свои запасы, взаимоотношения у нас были нормальные.

— Где проходила формировка экипажей?

— На месте получения танка, там сразу и формировали. Я получал танки в Нижнем Тагиле, Челябинске, Омске, и мы прямым ходом на вокзал, там по железной дороге и до фронта. Экипаж был очень важен, это как настоящая семья. Это была очень добрая и искренняя семья. Никаких различий в экипаже не было, стол у нас был всегда единый, все, у кого что было, выставляли.

— Какова была иерархия в экипаже?

— У меня в экипаже командиром орудия был ленинградец, я его тогда считал дедом, ему было, наверное, лет 40, а мне-то было 20. К старшим у нас было уважительное отношение. Мы вообще дорожили такими добрыми отношениями, ведь в войну друг от друга зависит очень многое. Когда 30 апреля меня вытаскивали из подбитого танка, то тянули все свои, те, которые остались живы. По земле меня таскали, на большом ковре, не пойму до сих пор, где они его отыскали. И волокли меня километра 1,5–2, не меньше. Представляете, собой рисковали, но все сделали, чтобы вынести командира из зоны боя.

— Какое место в танке вы занимали?

— На марше я находился в командирской башенке, на отдыхе же мы, как только танк вставал, копали под его днищем что-то вроде большого блиндажа и находились там, прямо под танком, это было и безопасно, и все вместе находились.

— Ваше отношение к своей машине?

— Отличное, я ее вспоминаю и люблю до сих пор. Машина с номером 305 и сейчас мне мерещится. Чудесная машина. Мы тогда ходили по шоссе до 50 км/час, сейчас не все современные танки на такое способны.

— Как вы оцениваете подготовку танкистов?

— Очень хорошая, конечно, сначала было много трудностей, но я их не застал, я ведь попал в танковые войска, когда они были полностью сформированы, и их личный состав был подготовлен как положено.

— Бывали ли случаи перевозки танков тягачами?

— Конечно, вышедшие из строя танки вывозили тягачами, но надо отметить, что их быстро восстанавливали, очень быстро. У нас были организованы летучие восстановительные бригады, приданные каждому корпусу. Не успеет танк остановиться, только подаешь сигнал, и такая бригада тут же подъезжает к тебе, особенно в 1944–1945 гг. эти подразделения действовали эффективно. Кстати, тягачи у нас были наши, отечественные, хотя, насколько я знаю, в корпусе были тягачи марки «Шевроле», а также танки «Черчилль», мы его называли «Крокодил», потому что он был очень высокий. Название вошло в историю. Кстати, экипажи свои «Крокодилы» любили. И неплохо оценивали их.

— Какие наиболее уязвимые для артогня противника места у танков, кроме бортов?

— Скаты. Но борта опаснее с этой точки зрения, тут самое главное, чтобы не выбило задние ведущие катки, ведь бывало, что из средних катков двух не было с каждой стороны, но это абсолютно не влияло на скорость и ход танка.

— Какие недостатки у Т-34 вы могли бы выделить?

— Не могу, честно. Мне кажется, что это совершенная машина. Во-первых, это была очень маневренная машина, этот танк весил 34 тонны с полной заправкой, но бегал, как легковая автомашина, ни с какими иностранными танками его не сравнить, наша родная тридцатьчетверка была непревзойденная, ее водитель крутил как хотел. Немцы пошли по другому пути — увеличивали броню танка. Вот «Королевский тигр» казался им непробиваемым, но бороться с ним оказалось очень просто — первое время мы стреляли в лоб, его, естественно, не пробить было, тогда мы насобачились обходить его и бить в борта, наш снаряд оба его борта навылет пробивал. Так что были очень неповоротливые машины эти «Тигры», в итоге немцы от них сами отказались. Вот «Пантера» в бою была опаснее «Тигра», она ведь чуть ли не копия Т-34. Вообще, немцы очень многое у нас позаимствовали в танковом деле.

— Какие характеристики танка вам кажутся наиболее важными для сражений в период ВОВ?

— Важны и броня, и пушка, но надежность танка — вот что самое главное.