Леонард Рейнолдс - Канонерка 658. Боевые операции малых кораблей Британии на Средиземноморье и Адриатике

Пик сжал губы и глубоко задумался. Механическое оборудование дог-бота было необычайно сложным, тем более учитывая небольшие размеры лодки. Четыре главных двигателя с их системой радиаторов и оборудованием для подачи топлива, два вспомогательных двигателя, работающие постоянно. А еще есть две замысловатых электрических цепи, радар, радиорубка, орудийные башни, приводимые в движение гидравликой от главных двигателей… Все это периодически ломалось, а выход из строя даже одного из перечисленных компонентов был чреват для лодки крайне неприятными последствиями. Чтобы все это безотказно работало, требовалось высочайшее мастерство и изрядный опыт механиков, которым придется выкладываться, как говорится, по полной программе. Все это не могло не вызвать сомнений, но все же у нас было одно утешение.

Наш чиф, с которым мы вышли из Англии, настолько исстрадался от морской болезни, что его пришлось в Боне списать на берег. На его место нам прислали главстаршину Уильяма Ласта.

Билл Ласт был ветераном Береговых сил и имел за плечами двухлетний опыт операций на канонерках. Более года он был механиком на малой канонерке в районе восточного побережья, а в ноябре 1941 года (как раз перед тем, как я поступил на флот) участвовал в сражении с вражескими торпедными катерами и получил ранение. Он принимал 640-ю вместе со Стюартом Гаулдом и привел ее на Средиземноморье в составе конвоя, который прибыл перед нами. Нам очень повезло, что он оказался свободен, как раз когда нам позарез был нужен новый чиф.

Это был высокий, темноволосый уроженец Оксфордшира, обладающий ослепительной улыбкой и обаянием, которому было невозможно противостоять. А самое главное, он был настоящим королем среди механиков. Он был храбр, но не безрассудно, силен физически и никогда не терялся в критических обстоятельствах. Мы знали, что Ласт – именно тот человек, который может заставить двигатели работать, и всецело полагались на него. К тому же он был не один. Его старший механик-моторист Берт Берроуз (до войны служивший телеграфистом в почтовом ведомстве) в процессе обучения достаточно хорошо овладел техническими знаниями и теоретически был подкован не хуже Ласта. Вдвоем они составляли достаточно надежный тандем.

Но наша уверенность в команде не устраняла другую проблему – обеспечение запасными частями. Мы уже успели обнаружить, что снабжение запчастями сложного оборудования наших лодок ведется преступно плохо. Нам было довольно сложно поддерживать 658-ю в состоянии А (готовности к операциям) даже сейчас. Сможем ли мы действовать ночь за ночью без ремонта и замены вышедших из строя деталей и будем ли мы обеспечены запчастями, если возникнет необходимость?

В тот же вечер мы по очереди ознакомились с информацией, касающейся морской части предстоящего вторжения. Она была изложена на 50 листах машинописного текста, вложенных в большой конверт с внушительной надписью: «Операция „Хаски“ – совершенно секретно». Корни передал его мне со словами: «Положите его в сейф, господин офицер по работе с секретными документами, и, ради бога, помните, если вы потеряете эти бумаги, нас с вами обоих будет судить военный трибунал и, скорее всего, приговорит к расстрелу».

Об этом он мне мог и не напоминать. Мысли о секретных материалах, хранившихся в нашем маленьком и не слишком надежном сейфе, не давали мне спать по ночам до самого начала вторжения.

Лишь ознакомившись с документом, я начал понимать грандиозный размах планируемой операции. В час Х дня Д к острову Сицилия с разных сторон сойдется около двух тысяч кораблей. Я никак не мог представить себе, что такое две тысячи судов вместе, и попытался изобразить их точками на бумаге. Получалось 20 линий по 100 точек в каждой. И многие корабли придут прямо из Америки, Британии и Египта через те воды, которые еще год назад считались самыми опасными в мире, да и теперь люфтваффе и немецкий подводный флот держат в тех районах серьезные силы.

План «Хаски» предусматривал одновременную высадку крупных сил союзников в 2.00 10 июля в двух основных районах: американцев – на юго-западном побережье, англичан и канадцев – на юго-восточном побережье.

Наша флотилия, впервые собравшись вместе в полном составе, должна была участвовать в высадке канадских войск и отряда разведчиков «Ловет» на участке побережья, получившем имя Асид-Норт-Бич, расположенном к югу от Сиракуз и мыса Мурро-ди-Порко. Его мы хорошо знали.

Период, предшествовавший дню Д, навсегда врезался в мою память. Казалось, все население Мальты было занято лишь одним – обсуждением предстоящей операции. Строились догадки и высказывались самые невероятные предположения относительно времени ее начала и места проведения. В таких условиях хранить секретность было чрезвычайно трудно. Мы понимали, как важно сохранить в тайне достоверную информацию, но вместе с тем представлялось очень уж маловероятным, что для немцев готовящаяся операция оставалась тайной, когда о ней ничего не знал разве что слепой и глухой.

Напряжение возрастало с каждым днем. Нам предстояла серьезнейшая проверка на прочность, которую мы обязаны были выдержать с честью. Вызывал опасения тот факт, что наши лодки были как следует не испытаны и еще не встречались в бою с противником.

Только командиры лодок владели всей полнотой информации, могли в полной мере представить, что нам предстоит, лучше, чем кто бы то ни было, понимали основные задачи.

Корни, Дуг и Том не были исключением и с тревогой ждали начала операции. В последние двое суток беспокойство достигло высшей точки, оно висело в воздухе и, казалось, мешало дышать. Напряжение стало таким сильным, что его просто необходимо было снять. Поэтому накануне выхода в море в «Монико» – самом популярном баре на берегу – стихийно началась всеобщая вечеринка. Когда к бару подошли канадцы, они обнаружили его до отказа заполненным офицерами знаменитой 51-й дивизии хайландеров, которые только что прибыли из Северной Африки и были преисполнены уверенности в себе. Они подавляли всех – громко пели шотландские песни, исполняли народные танцы, причем не только на полу, но и на столах. В общем, веселье было в самом разгаре. Представители армии безусловно завладели всеобщим вниманием, и в какой-то момент Дуг Мейтленд решил, что не должен с этим мириться.

После одного из самых зрелищных выступлений он воспользовался минутной тишиной и подошел к одному из разудалых танцоров:

– Скажите-ка, капитан, а вы могли бы выпить свой джин, а потом закусить его стаканом?

Вопрос был встречен градом насмешек. Мейтленд повернулся к бармену и попросил шерри в тонком бокале на длинной ножке. Он выпил напиток и стал медленно есть стакан, откусывая по небольшому кусочку и тщательно пережевывая. Покончив, под пристальным наблюдением большой группы зрителей, с сосудом, он поставил на стол ножку и пододвинул ее молодому офицеру-горцу: