Сергей Буренин - Возвращение бумеранга

— Спасибо, — кивнул Индра, — это действительно очень ценная информация. Вы нам оказали неоценимую услугу.

Они попили кофе, обсудив при этом последние новости, и пан учитель распрощался с хозяином.

Индра вышел из мастерской, когда солнце уже село и на город спустились сумерки. Он на несколько секунд задержался на крыльце мастерской, огляделся и решительно зашагал в сторону района Дейвице. Дорога до нужного ему дома заняла у него полчаса. Наконец, он позвонил в парадную пятиэтажного старого коммерческого дома. На удивленный взгляд открывшего ему дверь привратника он коротко бросил:

— Мне надо к Оте.

Привратник неохотно кивнул, но, ничего не сказав, пропустил внутрь.

Индра поднялся на четвертый этаж и позвонил в квартиру 4D. Ему открыли довольно быстро. Он поздоровался и вошел внутрь. В квартире он, даже не раздеваясь, прошел в дальнюю комнату. В комнате за столом сидели Кубиш и Габчик и играли в карты. Завидев Индру, Габчик смешал колоду и поднялся.

— Никак не ожидал столь позднего визита, — улыбаясь, сказал он.

— У меня для вас важные новости, — не отвечая на улыбку, сказал Индра. — В среду, 27 мая, Гейдрих должен вылететь в Берлин. Из Паненске-Бржежан он выедет примерно в десять часов утра. Немцы пунктуальны, но и у них случаются неожиданности.

— Очень хорошо, — кивнул Габчик, — Теперь мы будем действовать самостоятельно.

— К уже сказанному хочу добавить одну деталь, — сказал Индра. — Гейдрих повезет с собой очень важные документы! Раз уж нельзя предотвратить покушение, то извлеките из него максимум пользы. Завтра я предупрежу всех, с кем вы были в контакте, чтобы они постарались на это время куда-нибудь уехать. Так что попрошу вас на старые адреса не ходить.

— Информация в отношении документов действительно очень важная, — согласился Габчик, — Мы сделаем все возможное, чтобы захватить их. А в отношении старых адресов, думаю, вы перестраховываетесь. Даже если немцы нас схватят, вряд ли, они сумеют выйти на адреса, где мы скрывались. В отношении нас можете быть спокойны.

— Не думайте, что немцы такие дураки, — поморщившись, сказал Индра. — Немцы умеют работать. Это они не раз доказывали, взять хотя бы налет на «Шкодовку».

— А что случилось после налета на «Шкодовку»? — нахмурился Габчик.

— Они арестовали те три семьи, которые вам помогали, — ответил Индра, — В том числе и ту, где вы останавливались. И арестовали тех трех рабочих, которые помогали вам с кострами во время второго налета.

— А девушки? Манечка и Вера? — вмешался Кубиш.

— Вера арестована, — жестко сказал Индра, — а Манечке повезло — она уехала куда-то на сенокос, и ее немцы не тронули. То ли просто не стали искать, то ли решили, что она к этому не причастна, являясь просто наемной работницей.

— Черт! — сказал Габчик. — И как только они их выследили!

— Я вам сказал — немцы умеют работать. Нельзя их недооценивать, — напомнил Индра. — Поэтому я и хочу, чтобы большинство из тех, кто с вами входил в контакт, куда-нибудь выехали.

— Может быть, им лучше оставаться на месте, — высказал свое предположение Кубиш. — Такой срочный отъезд только усилит подозрения немцев.

— Такой срочный отъезд даст им хоть какой-то шанс, в крайнем случае, перейти на нелегальное положение, — жестко ответил Индра. — Я уже сказал, что ваша акция поставит под вопрос существование всего подполья. А нам бы хотелось сохранить хоть какую-то его часть. Если даже в результате такой перестраховки мы спасем двух-трех человек, то и в этом случае она уже будет оправдана.

— Не сердитесь на нас, — виновато сказал Габчик. — Мы всего лишь выполняем приказ.

— Я на вас не сержусь, — грустно покачал головой Индра, — Мне просто будет очень обидно, если такие парни, как вы, погибнут, не принеся нашей борьбе почти никакой пользы.

Индра резко встал и распрощался.

После его ухода ребята долго не могли успокоиться. Они то начинали обсуждать предстоящую акцию, то сожалеть о тех, кто пострадал после налета на «Шкоду».

В этот вечер в Пражской опере давали «Лоэнгрина». В зале собрался весь цвет Протектората: ожидалось, что на спектакле будет присутствовать протектор с супругой.

Автомобиль Гейдриха подъехал к зданию Оперы минут за пятнадцать до начала спектакля. Гейдрих часто посещал оперу и каждый раз приезжал заранее: еще не было случая, чтобы из-за него задержали начало представления. Гейдрих молодцевато выскочил из машины и галантно подал руку жене Лине.

Хотя его явно никто не встречал, большинство из высокопоставленных чинов Протектората находилось в фойе. Одним из первых, кого встретил Гейдрих в фойе, был группенфюрер Карл Франк.

— Вы тоже, Карл, решили немного отвлечься, — улыбнулся обергруппенфюрер.

— Когда-то же надо немного и отдохнуть, — в тон ему ответил Франк.

Они остановились около одной из колонн, и к ним подошла жена Франка.

— Ходят упорные слухи, что вы нас оставляете, — затронул волнующую его тему Франк.

— Меньше обращайте внимания на слухи, Карл, — заметил Гейдрих, — это очень способствует укреплению нервной системы. Я еще ничего не знаю, хотя, надо признать, что наш фюрер непредсказуем. Вполне возможно, что он подготовил мне новую Авгиеву конюшню.

— И кто в таком случае заменит вас? — задал больной вопрос Франк.

— Если мне придется оставить этот пост, — нахмурившись, сказал Гейдрих, — я буду настоятельно рекомендовать фюреру назначить на него вас. По крайней мере, раньше фюрер прислушивался к моим рекомендациям. Фюрер уже понял, что он может полностью и безоговорочно положиться только на СС. СС показывает образец верности и доблести даже под командованием такого параноика, как Айке. Наверное, слышали, как отличилась его дивизия в России. Эту же идею подтверждает правление фон Нейрата.

— Я буду вам очень благодарен, обергруппенфюрер, — просиял Франк.

— За что? — искренне удивился Гейдрих. — Я даю вам рекомендацию не на банковский кредит, а на пост, на котором придется изрядно потрудиться. Доверие очень капризная штука: его постоянно надо оправдывать. Пойдемте с нами, — пригласил Гейдрих супругов Франк к себе в ложу. — Скоро уже начнут. В любой опере увертюра играет очень важную роль: она создает настроение.

Хотя Гейдрих прекрасно знал, что пока он не появится в своей ложе, спектакль не начнут, он старался не пользоваться этой привилегией. В оперном театре он чувствовал себя, как в другом мире, законы которого никто не имеет права нарушать.

Во время спектакля он вдруг вспомнил родительский дом, отца и мать. Он усиленно старался припомнить, пела ли его мать в «Лоэнгрине» и видел ли он ее в этой опере. В детстве он любил смотреть спектакли с участием матери. На сцене она была такой загадочной, сказочной, романтичной и совсем не напоминала ту мягкую и заботливую женщину, которой становилась, возвращаясь домой.