Сергей Буренин - Возвращение бумеранга

— Рассказывай, — без всякого приветствия приказала она, усаживаясь напротив него на стул и передавая ему газету.

— Рассказывать особо нечего, — покачал головой Вальчик, — Покушение произвели. Гейдрих с тяжелым ранением в больнице. Ранен он бомбой с начинкой, так что, будем надеяться, что не выживет. С нашей стороны пока потерь нет. Ранен Кубиш, но насколько серьезно — не знаю. Плохо, если в него тоже попала картечь с начинкой. Я пока никого еще не видел. Чуть позже пойду, попробую найти ребят. Так что подробности передадите позже. Как у вас там в Пардубице?

— Ночью была облава, — вздохнула Ганка. — Говорят, проверяли квартиры, но к нам, слава Богу, не заходили. В поезде раза три проверяли документы, ходят слухи, что вообще на время закроют пассажирское движение. Бартош приказал сидеть всем тихо, на улицу без особой нужды не показываться. Надеюсь, как-нибудь переживем.

— Все на это надеются, — согласился Вальчик. — Нам надо найти какое-нибудь очень укромное местечко, чтобы отсидеться. На квартирах мы и хозяев ставим под угрозу, и сами живем как на пороховой бочке.

— Бартош нам говорил, что вы, возможно, поменяете квартиры, — кивнула Ганка, — говорил даже, что вас, может быть, отправят в лес, а туда прилетит самолет из Лондона и заберет вас.

— Куда уж им забирать нас, когда они отбомбиться и то не могут нормально, — махнул рукой Вальчик. — Мы теперь здесь до конца войны, — и после небольшой паузы добавил: — Если не погибнем.

С этой встречи Ганка ушла очень разочарованной: никаких подробностей узнать ей так и не удалось.

Не прошло и десяти минут с того момента, как ушла Ганка, как в квартире у «тети» снова раздался условный звонок.

Несмотря на то, что звонок был условный, Вальчик на всякий случай встал за дверь и достал пистолет, но тут услышал в прихожей взволнованный голос Ганки. Он снова сел на диванчик.

— На, полюбуйся! — объявила она, врываясь в комнату Вальчика и, прихлопнув ладонью, положила перед ним на стол небольшой листок бумаги.

С бумаги на Вальчика смотрела его фотография, а внизу было написано следующее:

«100000 крон вознаграждения!

Кто знает этого мужчину и его местонахождение? Изображенный здесь мужчина по имени Мирослав Вальчик родился 20.01.20 в Годонине. Приметы: рост примерно 1 метр 65 сантиметров, волосы белокурые, зачесаны назад и немного спадают на правую сторону так, что создается впечатление пробора. Лицо круглое, чистое (родинок нет), бритое, на щеках здоровый румянец. Голубые глаза, нормальный нос и маленькие уши.

Сообщения от населения, способствующие поимке вышеуказанного человека, по желанию будут рассматриваться, как абсолютно доверительные. Сообщения за объявленное вознаграждение в 100000 крон принимаются гестапо, главным управлением гестапо в Праге по адресу: Прага II, Бредовская улица, 20, телефон 20-041, добавочный 156, а также любым отделением немецкой полиции и любым отделением полиции протектората.

— Думаю, чтобы не дать кому-нибудь возможности заработать 100.000, тебе лучше сегодня не выходить из дома. Такие объявления висят по всему городу, — добавила она, видя, что Вальчик кончает читать.

— Значит, за меня дают только 100.000, — обиженно хмыкнул Вальчик, — Получается, что за Йозефа и Яна они дают по 5000000 без 50000. Да, мне до них еще жить и жить.

— Не паясничай, — нахмурила брови Ганка, — сиди здесь, пока все не позабудется. Сейчас тебе показываться на улицу — чистое самоубийство.

Она встала и на этот раз уже окончательно ушла.

Дверь кабинета Абендшена без стука отворилась, и на пороге появились Франк и Далюге. Штурмбанфюрер отложил в сторону рапорт, который только что просматривал и вскочил с места.

— Сиди, сиди, — чуть ли не дружески сказал Франк. — Мы просто решили сами зайти к тебе, чтобы не отрывать тебя от дела. Я лечу в Берлин с подробным докладом о случившемся. Хотелось бы узнать, что дала ночная облава.

— Пока то, что и ожидалось, — ответил Абендшен, продолжая стоять и подвигая к себе листки с рапортами. — Всего было задержано 541 человек. Это только те, кто оказался на улице после начала комендантского часа и при этом не имел при себе нужных документов. В каждом полицейском участке эти люди подвергались проверке под надзором представителя службы СД. 430 человек после проверки были отпущены, а 111 передано гестапо. После проверки в гестапо из этих 111 человек 88 были отпущены. Четверо, проститутка, два бродяги и несовершеннолетний, были переданы обратно в полицию. Среди остальных: один член ЦК Коммунистической партии, которого мы разыскивали с 1939 года, двое подозреваемых в с связях с подпольем, 4 еврея и 3 чешки по подозрению в осквернении расы, 4 человека за ненормативное хранение продовольствия, одна женщина за хранение боеприпасов, один еврей за то, что покинул предписанное ему место жительства и один еврей за хранение запрещенной литературы. Однако по интересующему нас вопросу пока никого нет.

— Жаль, — вздохнул Франк, — я все-таки в глубине души надеялся, что нам повезет. Ладно, а что с опознанием девочки?

— Опознание будут проводить во второй половине дня, — пожал плечами Абендшен, — Во многих классах занятия уже кончились, так что приходится ходить по домам и собирать девочек. К вечеру, думаю, управимся.

— Позвоните мне прямо в Берлин о результатах, — попросил Франк.

— И что вы собираетесь предпринять дальше? — поинтересовался Далюге.

— Следствие ведь только началось, обергруппенфюрер, — напомнил Абендшен, — подождем, что даст опознание, что дадут объявления о вознаграждении, а потом мы одновременно разрабатываем и уже накопленный материал: ведется слежка за подозрительными квартирами, продолжается радиоперехват и радиопеленгация. Давайте не будем пока забегать вперед. Есть, в конце концов, просто догадки, которые требуют проверки.

— Хорошо, — согласился Далюге, — в отсутствие группенфюрера можете обращаться прямо ко мне. Это вовсе не будет нарушением субординации, так как я руковожу следствием.

— Слушаюсь, обергруппенфюрер.

Пани Новакова возвращалась из магазина, когда к ней подбежала Татьяна, девочка из соседнего дома, ходившая в школу вместе с ее Индрой.

— Здравствуйте, пани Новакова, — еще издали закричала она, — передайте, пожалуйста Индре, чтобы к половине четвертого пришла в школу.

— Это зачем еще? — удивилась пани Новакова.

— Я толком не знаю, — призналась девочка, — меня вызвали в школу утром и велели передать всем нашим девочкам, чтобы приходили туда к половине четвертого. Там будет кто-то из полиции. Наверное, опять будут рассказывать, как надо вести себя на улице.