Владимир Сысоев - Первое задание

Внизу, под окном, послышались громкие голоса фашистов:

— Эй, русс! Сдавайся!

Этот резкий голос вывел Николая из оцепенения.

— Не торопитесь, вояки! — продвинувшись вдоль стены, крикнул он по-немецки и одну за другой бросил за окно две ручные гранаты.

Наташа оказалась рядом с мужем:

— Уступи место!

— Дай мне гранату!

Она протянула руку.

Николай взял гранату, свёл усики чеки, просунул палец в кольцо…

Через окно, разорвав в клочья воздух, ворвался снаряд. Горький тротиловый дым забился в горло, душил…

Наташа не знала, сколько прошло времени. Тёмные тени ворочались на полу, слышались громкие стоны и проклятия раненых.

За окном что-то резкое выкрикивали фашисты.

Николая на прежнем месте не было.

За дверью, в коридоре послышались громкие голоса, выстрелы и топот кованых сапог.

Наташа крепко сжала рукоятку пистолета, в котором остался один патрон…

Партизанский отряд Ивана Ивановича на санях и верхами шёл к городу форсированным маршем.

Над городом волновалось зарево пожаров, висел неумолкающий шум боя.

— Нажмём, Ваня, — сказал комиссар.

— Кони устали. Снег глубокий.

— Опоздать можем!

Иван Иванович привстал на стременах.

— Быстрей!

Виктор, Сергей, Тихон и Таня едут в одних санях. Тихон непривычно волнуется перед боем. Не за себя — за Таню.

— Ты не отходи никуда от меня, — ворчливо говорит он.

— Тиш, я не отойду, но зачем ты уже пятый раз говоришь мне об этом?

— Семейная жизнь, — улыбнулся Сергей, — вот её прелести.

Таня громко смеётся.

Тихон счастливо улыбается.

— Что, разве плохо? — горячо спросил Виктор.

— Нет, — ответил Сергей, — неплохо, конечно, но…

— Сухарь ты! — убеждённо перебил его Виктор. — Ничем тебя не проймёшь!

— Пусть, — спокойно согласился Сергей, — разве это страшно?

— Очень… — только и успел промолвить Виктор.

— Командира, командира! — пронеслось вдоль колонны.

Обгоняя стороной, чуть не цепляясь за сани, бешеным намётом пронёсся вороной конь с верховым, низко наклонившимся вперёд. Больно хлестали ветки, по колено тонули тонкие ноги рысака в свежем пушистом снегу. Подлетев к командиру отряда чуть ли не вплотную, наездник резко осадил коня, и тот, низко присев на задние ноги, разметал на снегу длинный хвост, замер как вкопанный. Всадник — молодой, широкоскулый парень, возбуждённый быстрой ездой, — громко доложил:

— Товарищ командир! Прислал майор Фёдоров!

— Так…

— Приказал передать: два кавалерийских эскадрона нашей бригады по указанию товарища Баскакова передаются вашему отряду. Прибыли в ваше распоряжение!

— Где они?

— Совсем близко! Идут сюда на рысях!..

— Володя, — повернулся Иван Иванович к комиссару, — останови наших.

— Сто-о-ой! — Привстав на стременах, громко и протяжно крикнул Владимир Васильевич и поднял вверх обе руки.

— А где бригада? — спросил Иван Иванович посыльного.

— Идёт следом за нами… На город! Сам Баскаков ведёт! Скоро будет здесь!

Шум боя слышался очень ясно и, казалось, совсем рядом, — вот за тем лесистым бугром.

— Успеть бы… — поглядывая назад, мимо примолкнувших партизан, тихо сказал комиссар, и все посмотрели на крутой поворот лесной дороги.

Но вот Наташа увидела Николая. Он стоял, прислонившись к стене и держась рукой за край подоконника. В другой руке, безвольно опущенной вниз, была граната. Наташа рванулась к мужу:

— Коля!

— Наташа! Родная Наташа! — тяжело проговорил Николай.

В коридоре раздавались вражеские голоса, одиночные выстрелы.

Николай поднял гранату над головой.

— Коля, — вымолвила Наташа, прижавшись к мужу, — неужели это конец?

Он ничего не ответил, замер, не спуская глаз с входных дверей.

— Коля!

— Молчи, Натка! — нежно сказал Николай. — Стой рядом, вот так.

— Не боишься?

— Нет, — ответила Наташа и вдруг напряглась всем телом, и отстранилась от мужа. — Ракета! Красная ракета! — громко закричала она. — Коля! Товарищи! Ещё одна! Это наши!

И в подтверждение её слов в лесу, напротив осаждённого здания, начали сотнями рваться гранаты, затарахтели пулемёты, сухо и густо затрещали винтовочные выстрелы.

Николай, наконец, выдернул предохранительную чеку и бросил в окно гранату.

А в лесной чаще среди шума боя родилось, всё поглощающее, родное русское «ура», и, как шум нарастающей бури, оно крепло, приближалось, огибая казармы.

Вот уже это несмолкаемое «а-а-а» слышится на окраине города.

Фашистский огонь ослаб, а затем совсем прекратился.

Что-то надорвалось внутри у Николая. Он глубоко вздохнул и сдержал слёзы. А в следующую секунду смотрел на Наташу, собранный и холодный.

Бой гремел уже в центре города. Часть партизанской бригады оседлала дорогу, по которой спешно, на машинах следовал в Лесное второй батальон карателей, и открыла по нему ураганный огонь. Бой длился до самого утра. Победа партизан была полной. Большинство фашистов погибло, остальные сдались в плен.

Начался новый день. Солнце поднялось над горизонтом. Тихий городок Лесное шумел, как во время первомайского праздника. Люди толпами валили на центральную площадь. Всюду реяли красные флаги — на домах, заборах, деревьях и даже на телеграфных столбах.

В центре площади импровизированная трибуна — два, составленных рядом, больших немецких грузовика.

На трибуне несколько человек. На них смотрят жители и партизаны.

— Этот, в белом полушубке, пожилой, высокий такой — кто же это будет? — спрашивает Тихона старуха, не выползавшая на белый свет с того самого дня, как выпал первый снег.

— Это командир бригады товарищ Баскаков, а рядом с ним секретарь подпольного обкома партии товарищ Смирнов, — охотно ответил Тихон таким тоном, будто представлял своих лучших друзей.

— Смотри, а это вроде бы наши: Владимир Васильевич и Иван Иванович. Не узнать! С оружием, в ремнях! — Дед поднимается на носки, чтобы получше разглядеть стоящих на трибуне.

— Между прочим, — опять с гордостью произносит Тихон, — Владимир Васильевич — секретарь подпольного райкома и комиссар отряда.

Дед обидно огрызается:

— Видали, нашёлся! Умный какой! Это я без тебя знаю! Ты лучше скажи мне, кто этот немец, который рядом с Иваном Ивановичем стоит, возле него девушка ладненькая?

— Это, дед, — нравоучительно говорит Тихон, — командиры Красной Армии Наташа и Николай Зорины.

— Брат с сестрой?

— Нет, муж с женой.

— Господи, прости и помилуй, — запричитала рядом женщина, — её то за что в командиры! Молоденькая такая, хорошенькая!

— За красивые глаза, серость ты ходячая, — оборвал её дед.

Вокруг все громко рассмеялись.

Таня стояла рядом с Тихоном грустная, убитая горем. Она только сегодня узнала, как погиб её отец. Весь город говорит о Михаиле Петровиче Крылове, как о герое. Таня прижимается к Тихону и нежно шепчет ему на ухо: