Андраш Беркеши - Последний порог

— Меня интересует лишь мой сын.

— Тогда почему же ты хочешь его гибели? Бегство Радовича — дело невозможное. Чаба не имеет никакого опыта в организации таких дел, он, безусловно, провалится. А чего он достигнет этим? Кого он спасет? Никого, лишь погубит самого себя. Будет проще, если он пустит себе пулю в лоб. Эльфи, дорогая моя, позови его домой и поговори с ним. Не разрешай ему совершать такой безумный шаг.

Спустя несколько минут Эльфи позвонила Андреа.

— Чаба у тебя? — спросила она, даже не поздоровавшись.

— Целую ручки, — поздоровалась с ней нежно девушка. — Я сейчас передам ему трубку.

— Мама, целую тебя, — сказал сын. — Что случилось?

— Мне нужно немедленно поговорить с тобой, сынок... Незамедлительно... — прерывающимся голосом произнесла Эльфи, чувствуя, как на глаза навертываются слезы.

Через двадцать минут Чаба был уже дома.

— Мама, — начал он еще с порога, — у меня очень мало времени. Перед домом меня ждет служебная машина. — Голос у Чабы был на удивление строг. Чувствовалось, что он на что-то решился и теперь не хочет, чтобы ему мешали. В сторону отца, который сидел за письменным столом, он бросил довольно недружелюбный взгляд. — Слушаю тебя, мама. Ты же хотела о чем-то поговорить со мной.

— Сынок, я не желаю, чтобы у тебя были неприятности. Откажись от намерения помочь Милану бежать.

— Мама, у меня нет другого выбора.

— Вылечи его, на нас не обращай внимания. Положись на волю божью.

— Я не могу не думать о вас. Не волнуйся, мама, речь здесь идет не только о вас, но и об Андреа. Если Милан даст показания, то арестуют и ее. Не сердись, но мне пора идти.

— Чаба! — Мать взяла сына за руку: — Чаба, ради всего святого, я умоляю тебя... — Она заплакала.

Чаба осторожно освободил свою руку из рук матери, усадил ее в кресло и поцеловал в щеку. «Мне нужно идти, пока еще не поздно, — подумал он. — Я должен оставить их, хотя сделать это и нелегко...» Не обращая внимания на плач матери, он выскочил из комнаты.

Генерал подошел к жене и сказал:

— Успокойся и перестань плакать.

— Он не отступится от своего, — прошептала Эльфи.

— Тогда, дорогая, иди и молись. Ничего другого ты сделать не сможешь. Молись за Чабу и за нас обоих. — Проговорив это, он подошел к телефону и начал набирать номер. Через несколько секунд на противоположном конце провода кто-то заспанным голосом сказал: «Алло!» — Говорит генерал-лейтенант Хайду. Это вы, доктор?

— Слушаю вас, господин генерал.

— Не сердитесь, что бужу вас в такую рань. Я слышал, что утром вы едете в Печ. Передайте в конторе, чтобы они срочно продали мои акции.

— Все сто?

— Все сто. Извините, досыпайте. — Положив трубку на рычаг, генерал с облегчением вздохнул: условный сигнал об опасности он подал, а уж доктор Кульгар будет действовать, как ему положено.

Эльфи сидела, погрузившись в свои думы. Она не хотела сыну неприятностей, но Чаба упрям, с ним просто невозможно стало разговаривать. Вбил себе в голову мысль о том, что он поможет Милану бежать и спасет его. Разумеется, он обо всем рассказал Андреа, а эта ненормальная во всем согласилась с ним. И тут Эльфи неожиданно вспомнила об Эндре. И хотя Чаба частенько подсмеивался над ним, а иногда говорил с ним даже в оскорбительном тоне, он всегда прислушивался к его советам.

— Позвони Эндре, — попросила Эльфи мужа.

— Что тебе от него надо?

— Я попрошу, чтобы он поговорил с Чабой. Нам он все равно уже не верит.

— Хочешь, чтобы я впутал в эту историю и Эндре?

— Эндре — священник и друг нашей семьи. Неужели ты думаешь, что он нас выдаст?

Без четверти семь Эндре Поор уже сидел в гостиной генерала и, скрывая разжигавшее его любопытство, с нетерпением ждал, когда Хайду заговорит с ним о причине столь раннего приглашения. По-видимому, разговор пойдет о чем-то чрезвычайно важном, в противном случае не было никакого смысла ни свет ни заря поднимать его с постели. Да и сам мрачный вид генерала и его слегка смущенная улыбка свидетельствовали об этом же.

— Эндре, сынок, — начала генеральша, — сейчас мы намерены разговаривать с тобой не только как с другом нашего дома, но и как с духовником, слугой господа. То, что мы тебе сейчас скажем, должно стать твоей тайной.

Эндре застыл. Кровь отхлынула у него от лица, руки задрожали.

— Что случилось, тетушка Эльфи? — спросил он, мысленно молясь о том, чтобы об услышанном здесь не нужно было докладывать Эккеру.

Эльфи решила, что будет лучше, если говорить со священником станет она, а не супруг.

— Эндре, — начала она, — я нисколько не преувеличу, если скажу, что с самого твоего рождения всегда считала тебя за сына. Я тебя нянчила в детские годы и даже в какой-то степени воспитывала. Ты хорошо знаешь или должен знать, что мы честные, глубоко верующие люди.

— Дорогая тетушка Эльфи, это знаю не только я, но и все люди. Я сейчас прямо-таки напуган, — продолжал священник. И действительно, вид у него был испуганный, а голос слегка дрожал.

В этот момент генерал хотел было вступить в разговор, но жена жестом остановила его.

— Разговор будет о Чабе, о твоем друге, можно сказать, о твоем брате.

— Не случилось ли с ним какой беды?!

— Пока еще нет. Но если мы ему не поможем, то... — Угроза, нависшая над сыном, показалась в этот момент матери настолько серьезной, что слезы застлали ей глаза и она неожиданно обессилела.

Генерал взял руку жены в свои руки и поцеловал ее:

— Пока ничего не случилось, моя дорогая. Эндре поможет нашему сыну.

— Тетушка Эльфи, видит бог, я сделаю все. Скажите, что я должен сделать, и я все сделаю, только, ради бога, не плачьте.

Генеральша вытерла слезы батистовым платком, однако рыдания мешали ей говорить. А генерал решил, что настало время говорить не какими-то намеками, а прямо и честно.

— Ты знаешь, что мы оба евангелисты и, следовательно, исповеди, как таковой, у нас нет, — вымолвил генерал.

— Так-так, дядюшка Аттила.

— Однако есть вещи, о которых священник не имеет права говорить никому. — Эндре кивнул в знак согласия. — Сын мой, — тихим, но по-военному решительным голосом продолжал генерал, — то, что ты сейчас услышишь, тайна. О ней известно только нам и господу богу. Наш Чаба намерен помочь Милану бежать. Нужно помешать ему сделать это. Тебе надо разыскать Чабу и объясниться с ним.

В наступившей тишине было отчетливо слышно частое дыхание священника.

— И что же я ему должен сказать? — почти со стоном спросил священник.

— Скажи, чтобы он выполнил мой приказ и отказался от своих намерений...

Эндре чувствовал себя не в своей тарелке: он охотно бы расплакался. «И зачем только мне рассказали об этом ужасе? Что же я буду делать, если Эккер станет меня расспрашивать?.. С какой радостью я уходил из этого дома вечером: я мог спокойно доложить профессору о том, что генерал не доставит ему никаких неприятностей, да и самого бы меня не мучила совесть. То же, что я услышал сейчас, просто-таки ужасно...»