Николай Тимофеев - Трагедия казачества. Война и судьбы-4

Так за что их было судить советскому суду? Только за то, что они не приняли большевизм и исповедовали иное политическое мировоззрение.

Во всем цивилизованном мире такой суд именовался политическими репрессиями, отягощенными к тому же грубым нарушением даже той пародии на законность, которая существовала в СССР.

Подсудимым не давали пользоваться услугами адвокатов, на суд не допускались ни представители защиты, ни представители обвинения, ни свидетели, все показания бессовестно искажались в нужную для вынесения обвинительного приговора сторону.

И только очень немногим удавалось добиться хотя бы видимости соблюдения их прав.

Одним из таких борцов за справедливость был военнопленный Алексей Михайлович Протопопов, три года ведший неравную борьбу.

Но ни ему, ни его соратникам эта борьба успеха не принесла.

Мой отец, Алексей Михайлович Протопопов, в числе других офицеров был освобожден из ГУЛАГа благодаря заступничеству канцлера ФРГ г-на Конрада Аденауэра и вдовы президента США г-жи Элеоноры Рузвельт. В январе 1957 г. после всяких перипетий он поселился в Вене, но после покушения на его жизнь, совершенного в конце того же года неизвестными лицами, он переехал в Мюнхен и жил там под именем Александра Ритгера.

Мы не знаем причин покушения, но отца не оставляла мысль, что оно так или иначе было связано с событиями, произошедшими в Кемерове, точнее говоря — с тем фиаско, которое потерпел «военный трибунал войск МВД Западно-Сибирского округа». Я пишу название этого судилища в кавычках, потому что — как убедился, по-видимому, и читатель — оно не имело ничего общего с нормальным судопроизводством, принятым в свободных цивилизованных странах.

В сентябре 1958 г., через пятнадцать месяцев после возвращения из Сибири, отец обратился к правительству Великобритании с требованием о выплате ему компенсации за незаконное пребывание в ГУЛАГе вследствие незаконной же передачи его советским властям и за пропавшее при этой передаче личное имущество [68] Граф Н. Д. Толстой любезно предоставил мне копию этого письма из его личного архива. (М.П.) .

А. М. Протопопов после возвращения из советского концлагеря. 1957 г.

Правительство Великобритании оставило это обращение без ответа, и оно по сей день лежит без движения в его архивах.

Обращаться с протестами и требованиями о реабилитации к правительству Советского Союза было бессмысленно. Даже освобождая отца, оно продолжало именовать его преступником, хотя любой юрист, прочитавший следственное дело по обвинению A.M. Протопопова, мог сделать вывод, что это не так.

Вскоре после войны мою мать Ольгу Николаевну Протопопову (урожденную Грудзевич-Нечай), меня и моего брата Николая, нашу бабушку и многих других «перемещенных лиц» приняла Австралия. Отца я впервые увидел только в 1980 году, будучи зрелым человеком, отцом семейства и священником Русской Православной Зарубежной Церкви.

Первая встреча отца с сыном после 35 лет — А. М. Протопопов и иерей Михаил Протопопов. Мюнхен, 1980 г.

Жестокая и несправедливая система сталинского правосудия не сломила дух моего отца, но вырвала 10 лет из его жизни и подорвала физическое здоровье.

Все происшедшее полностью разрушило его семейное благополучие.

В 1949 году Первоиерарх Русской Зарубежной Церкви Митрополит Анастасий (Грибановский) дозволил расторгнуть браки выданных — дабы жены, находящиеся на свободе, не оказались бы в неопределенном положении, не зная, продолжают ли они быть замужними или уже вдовы. Будучи уже в Австралии, моя мать Ольга Николаевна вторично вышла замуж. Началась новая жизнь. Вдруг через Красный Крест мы получаем сообщение, что отец жив и скоро прибудет в Европу.

Здесь новая трагедия — жена замужем за другим, живет в далекой Австралии. Как быть? Отец категорически отказался переезжать в Австралию и, в конце концов, остался в Вене со старшим сыном Алексеем, который там женился и обосновался. Только вышеупомянутое покушение на жизнь моего отца в конце 1958 г. заставило его оставить старшего сына и переехать в Мюнхен.

Мне так и не удалось уговорить отца приехать на жительство в Австралию. Он полагал, что такой шаг опять отдаст его в британские руки — урок, полученный в Лиенце, оставил на всю жизнь зарубку на сердце. Правительство Германии, после долгой и тщательной всесторонней проверки, определило ему военную пенсию, двуспальную квартиру и бесплатный проезд на общественном транспорте. Тем самым правительство Германии официально признало, что отец не являлся ни нацистом, ни военным преступником. Законы Германии, как известно, на этот счет очень строги.

А. М. Протопопов с ветеранами — немецкими офицерами 1-й казачьей дивизии. Лиенц, 1970 г.

А. М. Протопопов после возвращения из лагеря на казачьем кладбище в Лиенце. 1965 г.

Несмотря на все перенесенные им беды и тягчайшие испытания, Алексей Михайлович Протопопов продолжал до конца своих дней вести активную общественную работу был авторитетной фигурой в среде казаков, а так же других русских эмигрантов. Он был попечителем казачьего военного кладбища в Лиенце и возглавлял траурные ежегодные паломничества туда со всей Европы и даже других континентов, писал статьи в русскую прессу и читал доклады на военную тематику, являлся фигурой, объединявшей казачество Германии и Австрии.

Полковник Алексей Михайлович Протопопов (Александр Ритгер) скончался в Мюнхене 25 июня 1988 г. на 91 — м году жизни и по его завещанию был похоронен на кладбище Фельдмохин в одной могиле с его большим другом и одностаничником генералом Григорием Михайловичем Татаркиным — Донским войсковым атаманом.

Последнее пристанище. Могила А. М. Протопопова на кладбище в Фельдмохине под Мюнхеном, 1988 г.

Но недаром на кольце, которое носил легендарный царь Соломон, было написано: «Пройдет и это». 19 августа 1991 года в бывшем Советском Союзе произошли события, вырвавшие эту страну из лап тоталитарного режима.

Будучи в 1993 г. в Москве, я познакомился с одним из тех, кто после падения режима занимался разборкой архивов бывшего КГБ. От этого человека я получил несколько ценных советов по делу моего отца.