Симота Сэйдзи - Японский солдат

Вот и ефрейтор Мадзима, как видно, все уже решил для себя. Медлит лишь потому, что не хочет бежать один. Вот и старается заполучить в спутники старшего по возрасту и более опытного, чем он сам, унтер-офицера. Если Ёсимура окончательно откажется, Мадзима непременно предложит свой план кому-нибудь другому, скорее всего, ефрейтору Камисэко. А может быть, уже предложил.

Младший унтер-офицер Тадзаки и фельдфебель Такано были очень разными людьми, правда, их объединяла одна общая черта: ни тот, ни другой никогда не испытывали никаких сомнений и колебаний. Младший унтер-офицер Тадзаки всегда думал только о том, как прожить сегодняшний день, и не проявлял никакого интереса к проблемам, волновавшим солдат: как закончится война, что будет с Японией и т. д. Когда солдаты потихоньку заводили разговор о том, что Япония, пожалуй, проиграет войну, он раздраженно рявкал: «Лучше бы винтовки почистили, чем болтать невесть что!» Фельдфебель Такано в отличие от Тадзаки был человеком рассудительным. Даже теперь, когда сложилась тяжелая обстановка, он не терял присутствия духа. Мужество и воинская отвага сделали его обладателем медали «За особые заслуги» — в Центральном Китае он захватил вражеский опорный пункт, как говорится, с ходу, «не слезая с коня». Такано был сыном извозчика с окраины города К. Окончив начальную школу, он сразу же отправился в Кавасаки и поступил рабочим на маленький литейный завод, владельцем которого был его дядя. Однако эта работа пришлась ему не по душе — день-деньской в масле и саже. Такано мечтал стать военным и в восемнадцать лет добровольно пошел в армию. Он сделал это еще и потому, что его старший брат, бывший к тому времени уже офицером, посоветовал идти добровольцем — в армии можно стать офицером и без образования. Два его младших брата тоже пошли добровольно, один во флот, другой в авиационную школу. Их дом получил от городских властей почетное наименование: «Уважаемый дом фронтовиков». Вот почему Такано скорее умер бы, чем подумал о дезертирстве. Несмотря на отчаянную ситуацию, он ни разу не пожаловался и мужественно терпел все лишения.

— Решайтесь поскорее! — торопил Ёсимуру Мадзима. — Вы что, все еще думаете, что бегство — позор?

— Нет, я этого не думаю, но… — промямлил Ёсимура.

— Ну тогда чего же тянуть?

Ёсимура не ответил. Он немного постоял и молча пошел обратно к навесу.

— Надо еще подумать, — бросил он на ходу.

— Сколько ни думай, ничего другого не придумаешь, — заметил Мадзима, шагая следом.

Фельдфебель Такано, ходивший для связи в штаб батальона, вернулся только на следующее утро. Под навесом дремало несколько человек. Все, кто еще мог двигаться, ушли в джунгли.

— Вот и я! — объявил Такано и тут же направился к командиру роты.

Хижина командира роты тоже больше походила на навес — стен не было, одна крыша над головой. Для трех человек вполне просторное жилище.

Поручик Харадзима спал, накрывшись с головой. Одеяло у него было отличное — клетчатое, из настоящей шерсти, не то, что солдатские грязно-серые тряпки. Почувствовав, что кто-то вошел, он проворно вскочил с постели, будто и не был болен.

— А… вернулся наконец. Отчего так долго? Я волновался, — сказал он с трудом дыша, однако по всему было заметно, что у него отлегло от сердца.

— Извините, задержался, — сказал Такано. — Штаб переехал.

— Как переехал?

— Прихожу, а его и след простыл, — Такано снял с плеча планшет. — Остались одни воронки от снарядов. Видно, совсем недавно обстреляли. Хижины как ветром сдуло, заглянул в убежище — никого. Только трупы повсюду валяются. Думаю, дня три, как обстреляли.

— Ну и что же дальше?

— Вот я и решил: не могли же они все погибнуть. Наверно, перебрались куда-нибудь в другое место. Но куда? Ну, думаю, придется поискать какого-нибудь солдата, разузнать, что да как. А тут как раз и появился связной из штаба. Оказывается, каждый день, как только противник уходит на отдых, он приносит клочок бумаги, где написано, куда переехал штаб, приклеивает его, а на следующее утро срывает. Таким способом им удалось уже с тремя ротами установить связь, осталось еще две.

Такано снял с пояса ремень с пистолетом и присел на одеяло. Мутные, потускневшие глаза на желтом отекшем лице пристально глядели на Такано.

— А вы слушайте лежа, господин поручик, — сказал Такано. — Связной проводил меня до штаба. Ну и местечко они выбрали! Примерно в километре от прежнего. До главной дороги оттуда километра два. Помощник начальника штаба смущенно так сказал: «Ничего, сойдет и тут».

— М-да…

— Командир батальона совсем голову потерял от страха. Говорят, убито восемь штабных офицеров.

— Ишь куда забрались! Как же они намерены теперь поддерживать связь?

Такано не ответил.

— Я вчера еще собирался вернуться, но командир батальона приказал мне остаться.

— Ничего. Вернулся и ладно. Вчера я очень волновался. Не мог заснуть. Думал: что делать, если ты не вернешься.

— Извините.

— А еды никакой не принес?

— Принес. Для вас выдали сухой концентрат. Такано достал из вещмешка три брикета концентрата и разложил их перед Харадзимой.

— Вот спасибо.

Концентрат состоял из ячменя, мисо [5] Густая масса из перебродивших соевых бобов, служит приправой к супам и другим блюдам. , сахара, мясного фарша, молодых побегов бамбука и маринованной сливы. Каждый брикет был величиной с кулак. Его заливали кипятком, ячмень разбухал, варева получалось много, и довольно вкусного. Словом, это была отличная штука, гораздо лучше галет. Когда началось сражение на реке Преак, такой концентрат раз в два-три дня выдавался и солдатам. Но потом они его перестали получать.

— Господин поручик и сейчас, наверно, каждый день понемножку ест концентрат?

— Да, — ответил поручик безжизненным голосом, подозрительно оглядываясь вокруг. Убедившись, что никого из солдат поблизости нет, он разорвал бумажную обертку и, отколупнув угол брикета, поспешно сунул его в рот. Брикет можно было и не кидать в кипяток, достаточно подержать его во рту, чтобы он размяк, — все равно вкусно.

— Соли, наверное, тоже принес? — медленно пережевывая пищу, спросил поручик.

— Вот с солью плохо. Сказали, сейчас им нечем с нами поделиться. У команды, добывающей соль, бомба в бак попала. Соли у них нет. Каждый день звонят по телефону в штаб дивизии. Те отвечают, что скоро привезут.

Такано пошарил в вещмешке.

— Вот командир батальона прислал немного, — сказал он и показал завернутую в рисовую бумагу соль.

— Что?! Так мало? — Поручик быстро захватил щепоть соли и сунул в рот.

Соли действительно было мало — она поместилась бы в крошечной чашечке для сакэ. К тому же она была не белая, а грязно-серого цвета, словно крупнозернистый, смерзшийся снег, — солдаты сами добывали ее на острове.