Антон Кротков - Воздушный штрафбат

Не раздумывая, Борис спикировал навстречу атакующему «мессеру». Немец тут же бросил дымящийся «ишачок» и пошел в лоб «Яку». У несущихся навстречу друг другу со скоростью пули пилотов было не более секунды на то, чтобы выстрелить и отвернуть от столкновения. Нефедову стало не по себе: в полом валу винта «мессера» таилось тридцатимиллиметровое пушечное дуло. В комплекте с двумя крупнокалиберными пулеметами MG-I5 фашист мог в считаные минуты раскурочить легкобронированный танк. А уж от такой тряпично-фанерной этажерки, как его «Як», только клочья обшивки полетят…

В такой ситуации Борис предпочел бы находиться в кабине не «Яка», а старого доброго И-16 — под защитой его массивного радиального мотора. В лобовой атаке «широкий лоб» «ишачка» надежно защищал пилота от прямого попадания пуль и снарядов. А, кроме того, чрезвычайно живучий мотор М-25, даже получив изрядную порцию осколков, способен дотащить летчика до родного аэродрома и с неработающими двумя-тремя цилиндрами.

Пилоту остроносого «мессершмитта» с его привередливым двигателем жидкостного охлаждения, напротив, в лобовой атаке оставалось надеяться только на собственную реакцию, везение и огневое превосходство, ибо даже в случае одного хорошего попадания в козырек его кабины (прозрачная броня спасала только от пуль, но не от снарядов) или в мотор, рассчитывать парню из люфтваффе было не на что.

«Як» Нефедова уступал по живучести как «ишачку», так и «Ме-109» — достаточно в двигатель «Яковлева» залететь крохотному осколку, зацепить там какой-нибудь патрубок — и все…

Зато немец имел отличный шанс точно выстрелить первым, ведь в кабине его «мессера» был установлен совершенный коллиматорный прицел «Реви 16В», [30] В коллиматорном прицеле кольцо и мушка изображались с помощью зеркальца и электрической лампочки в виде световых меток на прозрачной пластине перед летчиком. Этот тип прицельных приспособлений был значительно удобнее и эффективнее механических и способствовал уменьшению нагрузки на глаза пилота. тогда как на русском «Яке» для захвата мишени использовался обыкновенный круг с перекрестием в центре, — примитивно нарисованный на лобовом стекле кабины.

И все-таки Нефедов, как ему показалось, первым поймал немца в прицел и нажал гашетку. «Мессер» окутался черным дымом и начал нелепо заваливаться на крыло, вот-вот готовый перевернуться серым брюхом кверху, — словно убитая акула.

В эту же секунду в кабине «Яка» раздался оглушительный хлопок. Перед глазами Бориса разлетелся сноп искр. На какую-то долю секунды Нефедов потерял сознание, а когда очнулся — понял, что падает. Кабину заполнил едкий дым. Из-под приборной доски на лицо летчика брызгало горячее масло из поврежденного маслорадиатора. Осколки разбитых летных очков [31] В открытых кабинах (кокпитах) летные очки защищали глаза летчиков от сильного ветра. Но и в закрытых кабинах поршневых самолетов, из-за того, что они не были герметичными, очки защищали глаза пилотов от сквозняков. Во время «собачьих свалок» воздушных боев очки хотя и затрудняли зрение и ограничивали боковой обзор, но, тем не менее, надевать их приходилось, ибо при резких маневрах (особо вертикальных) с пола кабины поднималась пыль (невольно заносимая туда на подошвах сапог), которая могла повредить глаза. А кроме того, очки могли спасти глаза летчика от «железных ос» — мелких осколков стекла и обшивки своего же самолета, которые отскакивали в кабину от ударов вражеских пуль. впились в лицо, и кровь, смешиваясь с маслом, бурой обжигающей жижей заливала правый глаз.

Но самое страшное, что не удавалось вывести беспорядочно кувыркающийся самолет из штопора. Чудовищная сила прижимала пилота к креслу, давила на грудь, так что трудно было дышать, и даже малейшее движение рукой или ногой стоило летчику огромных усилий. Тугая струя холодного воздуха, со свистом врывающаяся через посеченный осколками фонарь, била в лицо.

Нефедов дал ручку штурвала на вывод. Но еще несколько секунд назад такая послушная, на этот раз машина никак не отреагировала на действия человека. Также глух «Як» оставался к энергичной работе педалями и регулятором сектора газа.

Хотя мотор продолжал работать на прежних оборотах, но машину не удавалось перевести в пологое пикирование. «Похоже, повреждена плоскость [32] Крыло. и перебита тяга сектора газа, — машинально отметил Борис и присвистнул: — Вот так фокстрот!»

Вдобавок из-под капота двигателя стали выбиваться языки пламени. Огонь быстро подбирался к кабине. Борис прекрасно знал, что фанерные самолеты сгорают за считаные минуты. Прыгать! Он рывком расстегнул замок плечевых ремней, но тут же мелькнула мысль: «Куда прыгать? Внизу немцы!» Да он бы и не смог выбраться из штопорящего самолета. Земля стремительно приближалась, бешено вращаясь…

— Эй вы, слабаки, кидайте камни сильнее! Метьте мне прямо в голову, — подначивал двоих мальчишек лет десяти статный юноша с красивым самоуверенным лицом и светлыми волосами. Раззадоренные ребята носились по берегу реки в поисках увесистых камней с острыми краями, чтобы наконец поразить одним из них насмешника. Но молодой атлет играючи уворачивался от летящих в него снарядов. Причем делал он это с удивительной грацией, по-боксерски пританцовывая на носках и не прекращая подшучивать над постепенно свирепеющими пацанами:

— Ну что же вы — с трех метров попасть не можете, мазилы! Засадите мне в лоб, а еще лучше по зубам, чтобы я наконец заткнулся.

— Прекрати, Артур! Они же действительно могут в тебя попасть, — взволнованно крикнула юноше одна из двух наблюдающих за опасным трюком девушек. Это была пухленькая блондинка с милым, но простецким лицом, на котором легко читались переживаемые девушкой эмоции. Ее симпатичная темноволосая подруга тоже стала убеждать Артура прекратить опасную игру. И только стоявший рядом с девушками невысокий парень с иронией высказался за продолжение испытания:

— Не мешайте Королеву готовиться к поединку с Джо Луисом. [33] Речь идет о знаменитом советском боксере довоенной эпохи Николае Королеве и чернокожем чемпионе мира среди профессионалов. Кстати, первый шаг к этому бою наш славный Артурчик уже сделал, заняв третье место на открытом чемпионате шарикоподшипникового завода, о чем свидетельствует значок на лацкане его заграничного пиджачка.

За красавца-боксера тут же вступилась блондинка:

— Вечно ты, Борька, со своими шпильками! Так и скажи, что просто завидуешь Артуру. Он и драться умеет и танцует лучше всех в школе.

— О, разумеется, Василиса Прекрасная, ваш Артурчик — само совершенство. Обещаю, что, после того как он уложит на настил ринга американского чемпиона, вы закружитесь в великолепном танце. Публика будет глазеть на вас, раскрыв рты от восхищения.